«Первый персональный герой И.С.Тургенева Рудин»

Роман «Рудин» начат 5 июня 1855 года, в воскресенье, в Спасском, и кончен 24 июля 1855

года, в воскресенье. Этот роман, является первым романом Тургенева, который был создан в один из

значительных периодов развития русского общества, в эпоху 60-х годов, в эпоху пробуждения- эпоха

исторических перемен. Все сюжетные линии в этом романе восходят в образе главного героя, что и

способствуют для определения того или иного характера в Рудине.

Над этим романом «Рудин» есть не мало критические статьи.

Цель в моей дипломной работе заключается в том, чтобы, в первую очередь, дать свое

определение к понятию «героического», далее следует выяснение роли образа главного героя в

романе, затем, раскрытие проблемы «лишнего человека».

Работа состоит из введения, 3-х глав, заключения и списка использованных литератур.

В первой главе дадим свое понимание к понятии «героическое». Т.к. многие исследователи по

своему определяют это понятие, мы будем обращаться к Гегелевской фундаментальной «Эстетики».

Вторая глава - самая важная, она раскрывает тему дипломной. Вопрос о познании потребностей

будущего своего народа выдвигается в романе «Рудин» как основной вопрос времени, и что очень

важно в прямую зависимость от него ставится вопрос о предназначении человека.

Рудин умен, талантлив, благороден, в нем не угас огонь любви к истине, он готов всегда «жертвовать

своими личными выгодами», он с увлечением говорит о высоком призвании человека. Такие как

Рудины, убеждал Тургенев своим романом, готовили почву для грядущих боев. Выявив же их

недостатки, писатель этим помогал преодолению их. Таким по мнению Тургенева должен быть герой

нового времени.

Третья глава, которая повествует о судьбе «лишнего человека», как об образе колоритном и

противоречивом. Герцен настаивал на необходимости отличать «лишних людей» прошлого - «без

вины виноватых», от «лишних людей» нынешних, «отопрелых, нервно расслабленных юношей,

теряющихся перед упругостью практической работы и чающих дарового разрешения трудностей и

ответов на вопросы, которые они иногда ясно не могли поставить».

В заключении говорится о значении романа. Рудин не может быть героем нового времени, но он

сделал все возможное в его положении, чтобы такие герои появились.

Анализируя критическую литературу по теме дипломной работы мы обнаружили, что каждый

исследователь по своему определяет понятие героического.

Все определения героического в той или иной мере восходят к гегелевскому понимаю этой

эстетической категории.

По мнению Гегеля героическая деятельность (возможна) была свойственна лишь людям,

жившим в «веке героев», т.е. в то время развития общества, когда государственная система еще не

сложилась. Но ряд критиков опровергают это мнение.

Героическое по Гегелю в отдельных индивидах заключается в их действиях, и причем, в

действиях

неограниченными

никакими

законными

постановлениями

в

государстве,

и

наоборот

государство должно быть доверено произволу, силе, мужеству, храбрости, могуществу и разумению

отдельного лица, а также могущество и сила души отдельного человека в его свободном управлении

воплощаются с его действиями только из-за таких великих мотивов искусства, как по мнению Гегеля

– семья, родина, государство, церковь, слава, дружба, сословие достоинство, а в романтическом мире,

особенно, честь и любовь.

Гуляев Н.А. дает четкое и правильное представление о героине, но он как бы обрывая,

завершает

ту

мысль,

где

говорит,

что

предмет

действительности

или

героиня

вообще

дает

наибольшую

эффективность

на

человека,

тем

как

его

или

(ее)

изображают

в

художественно

переосмысленном виде.

Соглашаясь с ним (с Гуляевым Н.А.) и в какой-то мере разъясняя его мысль, но придерживаясь

в основной своей точке зрения бессомненно могу полагать, что есть общая двусторонняя связь,

героини реальной действительности и героини художественно-переосмысленном изображении т.е.

искусства.

«Действительность без искусства слепа, искусство без действительности глуха».

Героиня в действительности заключается или предполагается в действиях людей ради блага и

интересов других людей.

Говоря

о

героине

в

художественно-переосмысленном

или

переработанном

виде,

то

ей

характерны

любые

действия

той

или

иной

личности,

-

не

важно

противоречат

эти

действия

интересам отдельных, или даже, всех читателей, полностью, или же эти действия положительного

характера.

Героическое

выражается

в

поступках

отдельных

индивидов,

основанных

на

действиях

вообще.

Потому

что

действия

человека,

какие

бы

они

небыли

(физические

или

действия

интеллектуальных замыслов, и не важно, какой характер носят они в своих особенностях)

-

вытекают только из-за сильного духа, наделенного сильными чувствами.

Да героине характерны, как нам известно, такие высокие патриотические чувства, как любовь

к

отечеству,

к

родине,

к

ближнему

человеку;

а

также

чувства

печали,

скорби

и

т.д.

Все

это,

несомненно,

ряд

сильных

чувств.

Но

еще

есть

ряд

не

менее

сильных

чувств

отрицательного

характера. Они в известной степени, почти всегда, противоречат самим личностям, которые наделены

ими. И от этого они (эти личности) становятся жертвами сладкого и страстного страдания. Это такие

чувства, как ненависть, зависть, призрение и т.д.

В какой-то степени такими чувствами наделен Пегорин (в романе М.Ю. Лермонтова «Герой

нашего времени») «Торжествуйте, друзья мои, торопитесь… вам не долго торжествовать». В этой

фразе чувствуется презрение Печорина к Грушницкому и княжне Мери.

Все сказанное выше служит как бы разъяснением следующего определения к героине: героина

– есть любые действия оригинального и волевого характера, являющиеся источником сильных чувств

и сильной души.

Этим мы приходим к такому выводу, что объектом протекания героики, в тех или иных

ситуациях,

является

сам

человек

со

своими

индивидуально

определенными

умственными

и

физическими качествами, в той или иной (в государственной или в реальной действительности)

области внимания, но источником этой героини, а вернее «изюменькой» этого источника являются, в

первую очередь сильная душа и сильные чувства.

Таким образом, в заключении этой главы, можно сказать следующую фразу относительно

героини: чувства без духа – мучения сердца, но дух без чувства – это вспыльчивая пустота души.

Некоторые ученые, как бы противоречат этой мысли скептицизма связывают с пессимизмом,

а, следовательно, они не видят ничего полезного, в полном смысле этого слова, от таких людей,

которые наделены подобными качествами. И наоборот энтузиазм души в отдельно взятом виде, они

считают первоосновой всего героического.

Но, мнение этих господ глубоко ошибочное, потому что дух человека в отдельно взятом виде –

это как бы, топливо для огромного ледокола: ледокол – здесь сравниваться, в свою очередь, с

чувствами человека. Но, что может сделать топливо в отдельно взятом виде? – ничего, кроме как

испарится или сгореть и при этом испортить воздух: а что касается ледокола – да его хоть в сдавай – в

любом случае, вреда от этого явно меньше, чем от порчи воздуха.

Глава 2. Роль и место Рудина в романе.

2.1 Прототип главного героя

Рудин это человек, чьи воззрения формировались в 40-х годах в Московском и в Берлинском

университетах в кругу передовой молодежи того времени. В Берлине сформировалась его склонность

к мистифицированной философии Канта. Но зато автор изображает его как такого человека, которому

присущи такие черты характера как память, блестящий ум и дар красноречия. Эта оригинальность

характера в Рудине указывает на то, что пришел новый герой своего времени, наполненный «сырой»

энергией

своей

души,

которую

он,

по

своей

возможности

характера,

конечно

не

попытается

применить в тех или иных действиях на благо других людей, вследствие чего, само его значение, и

его

действия,

которые

преследуют

той

или

иной

(положительной

или

отрицательной)

оценке

предшествующих критиков, и вообще, оценке людей той или иной действительности.

«Рудин» - это первый роман Тургенева; был создан в эпоху 60-х годов, которая ощущалась

передовыми современниками писателя как эпоха пробуждения, эпоха исторических перемен. Смерть

Николая I-го

и

неудачи

России

в

Крымской

войне

вызвали

ощущение

обреченности,

старого,

мертвенно-неподвижного уклада русской жизни, породили надежды и преобразование. Среди новых

вопросов, к решению которых обратилась тогда русская мысль, одним из главных был вопрос о том,

кто нужен России в эту критическую минуту, кто скажет ей долгожданное слово «вперед».

Людям

того

времени,

где

крепостнический

гнет

не

давал

никакого

подъема

в

развитии

общественного просвещения, нужны были именно такие люди, которые, в силу своих оригинальных

талантов могли бы наполнить сердца людей таким добрым духом, который, в свою очередь послужил

бы, хотя бы, как отдельная причина для начального толчка «всеобщего движения», чтобы привести в

движение «увядающий» разночинский слой общества.

В то время такой слой общества нуждался в вере в человека, который мог быть указать им

светлый

путь

к

новой

жизни.

Таким

образом,

в

следствие

возникновения

такого

жизненно

необходимого вопроса, Тургенев и выставляет своего, частично собранного героя в свет культурно-

дворянского слоя который проживает свой век без никакого.

И так, предметом своего изображения Тургенев избирает «культурный слой» провинциального

дворянства. Раскрывая социальную, духовную и моральную ограниченность, просвещенной барской

среды

(салон

Ласунского)

Тургенев

противопоставляет

ей

в

образах

Рудина

и

других

былых

участников кружка Покровского ту «Молодую Россию» как называл ее Герцен, ту немногочисленную

передовую интеллигенцию 30-х годов, с которой в годы молодости был тесно связан и сам писатель.

Противопоставление Рудина с этой средой заключается, хотя бы в таких русских особенностях

в его характере, как чрезвычайный талант и высокий энтузиазм души. И, ум и талант представляют

уже не люди светского круга, и бывшие студенты университета, полуразночинцы, во всяком случае

те, кто не был вхож подобно Онегину и Печорину в гостиные «высшего света».

Вспоминая эту пору, Герцен особо подчеркивал: «Умственная работа… совершалась не на

вершине государство, не у него основания, но между ними, т.е. главным образом среди мелкого и

среднего дворянства»

1

.

С первого появления Рудина в том маленьком кругу культурного слоя дворянского общества, и

его начальные речи, которые уже отличались своей оригинальностью, произвели разнообразные

впечатления на всех, кто присутствовал в это время в салоне Ласунской. Он говорит о высоком

назначении человека на земле, говорит, что человек должен верить в свой идеал, что … если у

человека нет крепкого начала, в которое он верит, нет почвы, на которой он стоит твердо, как может

он дать себе отчет в потребностях в значении, в бездушности своего народа? Как может он знать, что

он должен сам делать…». Рудин так же «…говорил умно, горячо, дельно; выказал много знаний,

много начитанности». В споре он выступает «…убежденным противником замкнутости человека в

тесных

своего внутреннего мира, он требует от каждой готовности обуздать свое самолюбие,

надломить упорный эгоизм своей личности» и принести себя в жертву общему благу…

Таким

образом,

в

начале

романа

Рудин

всем

приходится

такой

умопомрачительной

и

искусительной загадкой, ответ которого вот-вот выясняется все большей и большей силой.

Такой загадочный характер Рудина наполненный «треску и блеску» как подчеркивает сам

Тургенев

является

всем

людям

как

бы

искусительным

и

гениальным,

что

подчеркивает

оригинальность его характера, и эта гениальность является причиной приковывания столь страстного

1



А.И. Герцен «Полное собрание сочинений»

внимания своих «упонищад». Сам автор замечает, что он ушел, ударяя по одним струнам сердец,

заставлял смутно звенеть и дрожать все другие.

Но с первых же дней своего появления среди данного круга общества, Рудин стал как бы

потусторонним явлением, на которого у каждого из окружающих сформировались такие или иные

оценки по своей точки зрения.

Однако Рудина в подавляющем большинстве в состоянии оценить только дар его красноречия.

Исключение представляют Наталья Ласунская, Басистов, которые слушают Рудина, как учителя,

пророка, снимающего плену с их глаз, открывающего перед ними новые жизненные горизонты. Оба

они

преображаются

под

влиянием

его

вдохновенной

речи,

оба

всем

сердцем

принимают

его

убеждения. Во всем остальном сюжетная «жизнь» героя противостоит всем прямым характеристикам

от

кого

бы

они

не

исходили.

Причем

разности

того

или

другого

выявляется

здесь

с

экспериментальной

остротой.

Буквально

после

каждого

эпизода

с

участием

Рудина

до

нашего

сведения доводятся различные истолкования его действий, побуждений, душевных качеств. Самые

разные люди пытаются понять и оценить Рудина в привычной для них (и каждый раз достаточно

стереотипной) системе понятий и критериев, но разумеется за исключением Натальи Ласунской и

Басистова, которые раньше всех поняли его и смотрят на него как на ангела приносящий свет.

«Очень

ловкий

человек»

-

такова

оценка

Пандалевского,

явно

увидевшего

в

Рудине

потенциального фаворита и приживальщика. Для Пигасова Рудин самовлюбленный болтун и в месте

с тем явный демагог, привыкший эксплуатировать наивность и восторженность своих поклонников.

Формулы «актер», «кокетка», «деспот в душе» - подкрепляют и одновременно дополняю оценки

Пигасова. Суть утверждений Лежнева в том, что Рудин законченный эгоист, который в сущности

никого кроме себя не любит. Секрет его «опасной игры» в энтузиазме (холоден как лед… и знает это

и

прикидывается

пламенным)

усматривается

в

деспотизме,

в

жадном

стремлении

властвовать

покоряя себе чужие души.

В пределах обобщенной характеристики Лежнев твердо придерживается этих оценок, и только

переход к фактам, к рассказу о молодости Рудина заставляет его несколько усложнить свои выводы.

Но вскоре все приведенные оценки этих людей, которые в начала казались правильными и

меткими, - резко опровергаются и теряют свою силу, за счет такого дальнейшего склада его судьбы,

жизнь которого сложилась как автор показывает, «бесполезно и неудачно» (рассказ Рудина о его

скитаниях), а более того его гибель на парижской баррикаде (добавка к эпилогу).

Все эти ситуации, по мнению В. Марковича «…опровергают версию о рудинском эпизоде и

безволии, противоречат, обвинениям в рисовке, актерстве, демагогии. И вместе с тем не возможно

полностью отделаться от впечатлений, которые произвели на нас адресованные Рудину упреки

2

.

Теперь разоблачению Рудина завершено окончательно, и в этой последовательной двенадцатой

2



Маркович Владимир Маркович «Человек в романе Тургенева»

Главе – в знаменитом эпилоге с не менее знаменитым коротким добавлением к нему о гибели

Рудина – все становится на свои места. Прошли годы забылись старые обиды, настало время для

спокойного и справедливого суда.

Нужно отметить, что к тому же самому материалу – до эпизода, где он скитается по белу свету

и где он в конце концов гибнет – уже начали прилагаться иные критерии, и оценка рудинских качеств

сразу же изменяется, и все это с течением какого-то времени, как только он покидает это общество,

где его всей душой ненавидели почти все. Лежнев в свою очередь, свободный, вероятно, от своей

ревности которую испытывал по отношению к нему, спешит снять самые тяжкие из прежних

обвинений. Оказывается Рудин не актер а искренний энтузиаст. Он не прикидывается пламенным, а

действительно пылает («холодность у него в крови… а не в голове»). Он также снимает с него

клеймо приживальщика («он живет на чужой счет не как проныра, а как ребенок»).

Последняя оценка Лежнева, относительно прежних – более справедливая, что опять таки

утверждают скитания его и смерть в конечном итоге.

Г. Бялый, выражая свое отношение к Рудина, говорит, что «… не выдержав одного испытания

– испытания счастья – Рудин выдержал другое – испытание бедой. Он сумел остаться нищим, он

гоним властями

3

». И гибнет Рудин, как считает критик, «не как боец, а как бесприютный скиталец»,

но все же эта смерть снимает с него все тривиальное, все легкое, и образ Рудина в этом эпизоде как и

во всем эпилоге, как и в защитительной речи его прежнего обвинителя Лежнева, предстает наконец в

своем историческом значении.

Но пока дотрагиваясь до такого глобального вопроса, как историческое значение Рудина,

прежде всего, нужно глубоко изучить присущие ему характерные черты и основу расположения его

внутреннего мира и его философскими идеями.

Как мы знаем «деятельность Рудина в романе заключается в его умении увлекать сердца

слушателей, в умении заставлять верить в себя. А он знал, что человека должен верить в себя прежде

всего, и в силу своего разума. Он говорит: «…людям нужна эта вера: им нельзя жить одними

впечатлениями,

им

грешно

бояться

мысли

и

не

доверять

ей.

Скептицизм

всегда

отличался

бесплодностью и бессилием». Он так же страстно прославляет к отыскиванию общих начал в

частных явлениях.

Рассматривая, отдельно, деятельную сторону Рудина, на всем протяжении его сюжетной

жизни, ряд критиков дает ему прямые отрицательные оценки со всей полнотой.

И так, либеральный критик Дружинин, в свою очередь, обвинял Рудина в том, что он

«понапрасну растратил свои силы» и «всю жизнь свою не мог возвыситься до понимания дела, до

возможной и необходимой гармонии со средой, его окружающей. Критик относит его к числу

совершенно лишних людей, и негодует на них за то, что они «пренебрегают своим долгом как члены

известного общества», не подчиняясь его «священным законам». «В раздолье русской жизни всем

есть место» - заявляет примиренчески Дружинин.

3



Г. Белый Абрамович «Тургенев и »

Недаром ему понравился Лежнев – тип относительно противопоставленный Рудину, который

выставлен был автором, как отдельное лицо, выражающее все черты характера всего помещичьего

класса, как прототип всего общества; и, который, в свою очередь, тоже был участником кружка

Покровского,

как

и

Рудин,

не

потом

примиренный

с

действительностью

превратился

в

преуспевающего практиканта. Лежнев опустился с философских высот до уровня средней руки,

хозяина оброчных мужиков. Жизненные идеалы его не выходят за рамки малых дел. Он трудится, но

«что

такое

значит:

«трудится»?

–

трудится

–

значит

быть

расторопным

чиновником,

распорядительным помещиком, значит устраивать свои дела так, чтобы вам было тепло и спокойно,

не нарушая однако же, при этом устроении своих делишек условия, которые соблюдает всякий

порядочный

и

примерный

человек»,

-

иронически

писал

Чернышевский.

И

эта

ирония

Чернышевского прямо относится к мнению Дружинина, и т.о., иронизируя Лежнева, он иронизирует

характер и правы всей помещичьей среды.

Для Дружинина, - быть полезным для общества, - значит идти по линии жизни так, чтобы и

совершаемые

в

ней

деяния

были

средством

личностного

значения.

И,

вероятно,

общественно-

полезное значение в такой жизни человека, по его мнению в тем, что, если человек действует по

прихотям житейского уклада жизни – то он живет реальной и полноценной земной жизнью и его

повседневные «дела» можно увидеть, даже невооруженным глазом. По крайней мере, такие люди как

Лежнев гораздо близки к истине, чем те люди, чьи дела заключаются исключительно в словах,

которые помогают открыть глаза, к новым космическим горизонтам жизни.

На счет того, как критик толкует понятие истины – нельзя не согласиться с ним, потому что,

никакие сверх космические мысли о прекрасном, из какого бы красноречивого уста они не исходили,

никакие высоко пафосные слова, в отдельно взятом виде, - не могут сравниться, даже, с самой

скверной жизнь нищего скептика.

Но его без фактичные убеждения, где он полагал, что «жить и реализовывать себя в реальной

общественной среде, реальными действиями – это и есть тот факт, что ты приносишь значимую

пользу для общества

4

» - это глубоко ошибочная версия, относительно той эпохи, где (в 60-е годы)

происходили исторические перемены в России (революция против крепостного права). Им именно

отсутствие

оригинальных

мыслителей,

а,

следовательно,

отсутствие

людей

которые

умели

бы

действовать за пределов рамок своего собственного житья, способствовало оставаться, в бедственном

положении до той великой поры.

Вопреки точке зрения Дружинина Чернышевский в свою очередь полагал иную версию

рудинской пользы. Как он говорит: «… Многие из нас приготовлены теперь к тому, чтобы слышать

другие речи, в которых слабее отзывалось бы мученье внутренней борьбы, которых ранние и

всевластные являлся бы новый дух, изгоняющий Меристофеля, - речи человека, который становился

во главе исторического движения с свежими силами, но когда-то мы услышим? – да и в самом ли

деле многие из ас приготовлены к тому, чтобы слышать и понять их? И те, которые действительно

4

готовы, знают, что если они могут теперь сделать шаг вперед, то благодаря тому только, что дорога

проложена и очищена для них больше, нежели кто-нибудь, почтут деятельность своих учителей.

Поэтому, по мнению Чернышевского Рудин не состоит из числа «лишних людей, таких как Онегин и

Печорин, которые живут ради своих личных наслаждений, потому что Рудин не бездействует как они.

В отличие от них, он пытается применить свои силы в общественной борьбе, постоянно затевая

какие-нибудь преобразования и, не щадя себя, не боясь никакого риска, пытается и их осуществить.

Однако, как полагает Н.Н. Наумова «…все чем занят Рудин касается частностей и не касается

государственной системы в целом. Он проходит мимо вопроса о том, что порядки в гимназиях

существуют не сами по себе, а теснейшим образом связаны с порядками в государстве, что сделать

реки

судоходными

не

возможно

без

нужных

преобразований

социального

и

политического

характера

5

. Такое стремление решать частные проблемы русской жизни, обходя основной вопрос о

самодержавной системе, по мнению критика, была характерно для либерального миросозерцания, в

чем полностью отдавался Рудин.

Та мысль, о том что «занятие Рудина (чем он занимается) … не касаются государственной

системы в целом, корректно сходится с другой мыслью, которую, в свою очередь излагал Н.В.

Богославский. Он пишет что действительно «коренные стремления Рудина были враждебны царству

крепостничества. Но он не знал как претворить в жизнь свои идеи, да и в самих идеях его», как

полагает критик, «не было полной ясности

6

». Он считал, что богатые задатки его натуры, его ум,

способности, знания пропадали впустую и он не умел найти им правильного применения, не умел

бороться. Но критик, все это, ему в вину не относит: «это его дела», заключает Богославский.

Богославский как и его последователи (Дружинин Наумов и Дудышкин) относит людей типа

рудиных к числу «лишних людей» в том понятии этого смысла, где понимается: быть лишним значит

жить вне пользы общества, жить в собственных фантазиях и ради собственных привычек и влечений.

С

этими

господами,

на

счет

такого

соотношения

трудно

согласиться

в

силу

такого

обстоятельств,

что

по

данному

понятию

(«лишних

людей»),

как

они

трактуют

выше,

(и

чем

соотносится

тургеневское

понимание

этого

понятия)

определяются

люди

совершенно

другого

душевного склада, такие как Онегин, Печорин и т.д., которые действительно считаются ненужными

ми лишними людьми, потому что они, в свою очередь, тоже как и Рудин обладал незаурядной

душевной силой и оригинальными умами – резко выявляют отсутствие в себе и в своих действиях,

даже той маленькой долит попытки и стремления на благо кого-нибудь, или чего-нибудь, исключая

самого себя каким обладал в свое время страстный пропагандист Рудин.

Так, отвечая на попытку еще одного либерального критика Дудышкина сблизить образ Рудина

с Лертомнтовским Печориным – Чернышевский говорит: «Один эгоист, не думающий ни о чем,

кроме

своих

личных

наслаждений,

другой

энтузиаст,

совершенно

забывающий

о

себе

и

весь

поглощенный общими интересами; один живет для своих страстей, другой – для своих идей». Это

люди различных эпох, различных натур – писал Чернышевский.

5

6

Как мы видели – понимание такого понятия как («лишние люди у тех или иных критиков не

сходятся»).

Герцен же, в свою очередь, настаивал на необходимости четко различать «лишних людей»

прошлого

–

«без

вины

виноватых»

от

«лишних

людей»

нынешних

«оторопелых,

нервно

расслабленных

юношей,

теряющихся

перед

упругостью

практической

работы

и

разрешения

трудностей и ответов на вопросы, которые они никогда ясно не могли ответить.

Он писал, что «… мы признаем почетными и действительными лишними людьми только

николаевских. Мы сами принадлежим этому несчастному поколению и, догадавшись очень давно,

что мы лишние на берегах Невы, препрактически пошли вон, как только отвязали веревку

7

». А в

статье 1959 года “Very Dangerous!!!” («очень опасно!!!) Герцен утверждал: «…время Онегиных и

Печориных прошло. Теперь в России нет лишних людей, теперь, напротив, к этим огромным

запашкам рук недостает. Кто теперь не найдет дела, тому понять не на кого, тот в самом деле пустой

человек,

свищ

или

лентяй.

И

от

того

очень

естественно

Онегины

и

Печорины

делаются

Обломовыми».

В этом споре Тургенев встает в сторону Герцена и в ответ на выступления Чернышевского и

Добролюбова против Рудина, печатая в 1860 году роман в третий раз, прибавил к эпилогу новую

концовку (второй эпилог), в который изобразил своего героя погибающим на одной из баррикад в

революционном Париже.

Столь

героический

конец

жизни

Рудина

по

мысли

Тургенева,

должен

был

еще

более

подчеркнуть положительное историческое значение тех «русских людей культурного слоя», которые

умели жертвовать собою ради других.

Но, как мы видим, и для Герцена, как и для других критиков Рудин относится к числу лишних

и ненужных людей, которые, как говорит Добролюбов – прожили свой век.

Говоря словами Добролюбова, в то время, в канун падения крепостного права «период

сознания известных идей и стремлений» завершался, «наступал период из осуществления

8

». Русская

публицистика и литература той поры отличена настойчивыми поисками положительного героя,

передового человека совершенности.

Да и в самом деле, одним из первых обратился к такому вопросу Тургенев в романе «Рудин».

Главная идея романа «Рудин» и заключается в мысли, что в русской жизни пришло время, когда

знания,

культура,

свободолюбивые

настроения

должны

соединиться

с

преобразовательной,

практической деятельностью. Эта идея не получила в романе яркого художественного воплощения в

образе положительного героя, но она является основой Тургеневской критики.

В свете задач революционного демократического движения Добролюбов писал в 1959 году:

«…теперь нужны нам не только люди, которые бы еще более «возвышали нас над окружающей

7

8

действительность», а такие, которые бы – или нас научили поднять – самую действительность до

уровня тех разумных требований, какие мы уже сознали

9

».

Но все же Добролюбов заключает все это, не без той мысли, что «значение» Рудина в «свое

время»

в

том,

что

он

был

хотя

бы

воспитателем

молодых

и

свежих

сил.

Как

отмечает

сам

Добролюбов «Рудин (тоже талантливая натура) имел более благотворительное влияние на молодого

студента Басистова, чем все его профессора вместе. В талантливых натурах есть хоть слабые зачатки

деятельности

10

». В этом по Добролюбову, их значение для будущего, в этом их относительно

прогрессивная роль. Однако претендовать на роль настоящих героев современности, по его мнению

Рудины

не

могут.

Как

он

говорит

«Сейчас

нужны

люди,

соединяющие

с

правдивостью

и

возвышенностью стремлений честную и неутомимую действительность». Они не довольствуются

общепринятыми и ходячими взглядами, а «решаются собственным умом проверить чужие внушения,

внести в чужие системы свои собственные мысли и вступить на дорогу беспощадного отрицания для

отыскания чистой души.

Такие люди пока что составляют исключения, но это «списательные исключения», в них

нуждается

Россия.

Так

вырисовывается

у

Добролюбова

образ

нового

человека,

деятеля

революционного типа, героя «частной деятельности», «и беспощадного отрицания», причем это

образ стремится, как противоположность людям рудинского типа. Точно так же по контрасту с

либеральными фразерами любого толка, с «талантливыми натурами», с людьми которых нельзя

положиться, дает Добролюбов характеристику простых людей, представителей широкой народной

массы, живой и свежей. Она эта масса не понимает их хорошенько. Но уж за то если поймет что-

нибудь этот «мир» толковый и дельный, если скажет свое простое, из жизни вышедшее слово и

сделает он что обещал. На него можно надеяться

11

.

Такова разработанная Добролюбовым схема расстановки сил в современном обществе. Роль

людей, подобных Рудину, излюбленных тургеневских героев, в этой схеме ясна. Как считает критик,

эти люди стоят ниже «спасательных исключений», воодушевленных «беспощадным отрицанием»,

они несправно ниже тех людей из народа «толковых и дельных», которым еще предстоит сказать свое

слово, но зато они выше тех, кто составляет «общественный балласт», выше в том смысле, что могут

сыграть

положительную

роль

для

людей

революционного

дела

в

самом

начальном

этапе

формирования их личности, из сознания.

Точка зрения Добролюбова та же самая: он подчеркивает бессилие Рудина, не отрицая в то же

время действительного благородства его стремлений. Далее: Рудин не понимает необходимости

«смертельной борьбы» и боится ее, но эта борьба, в которой не способен принять участие Рудин,

ведется против тех обстоятельств, которые угнетают, давят его самого.

9

10

11

Но как полагает И. Столякова в своей статье («о романе Рудин») «… подлинное значение

Рудина в русской жизни вовсе не определяется мерой его житейской устроенности

12

». Лучшее

доказательство обманчивой сущности этих благ, критик, к примеру, замечает, «блестящая карьера

ничтожного Пандалевского», «выигранная тяжба Пигасова», «да и благополучие Лежнева», который

«Честно

прожил

свою

жизнь,

в

конце

концов

теряет

в

его

собственных

глазах

свою

привлекательность».

При всей своей неудачной устроенности в той действительности, и при всем отсутствии в нем

духа и повседневной утомительной работе, и при всеми теми недостатками – все же он своим

горячим передовым словом принес более значимую пользу, чем Лежнев или кто-либо – живущие

таким образом, которые «сиднем сидели» в то время когда Рудины своим словом одни вышли на

борьбу.

Как говорит М.Горький, разбирая этот роман: «Приняв во внимание все условия времени –

гнет правительства и умственное бессилие общества, и отсутствие в массах крестьян сознания своих

задач, - мы должны будет признать, что мечтатель Рудин по тем временам был человеком более чем,

практик, деятель. Мечтатель – он является пропагандистом идей революционных, он был критиком

действительности, он, как сказать пахал целину, - а что, по тому времени, мог сделать практикант».

И как говорит Петров С.М. «горячее передовое слово Рудина и есть его историческое дело

13

».

«Вульгарный революционизм не понимает того, что слово тоже есть дело; это положение бесспорное

для приложения к истории вообще или к тем эпохам истории, когда открытого выступления масс нет,

а его никакие пути не заменят и искусственно не вызовут

14

», - указывает В.И. Ленин.

Ленин как один из глав революционной системы и ее движения и как участник подобной

революции в своей эпохе, - первым великим делом в таких обстоятельствах видел «слово», слово

которое поднимает дух народа. И это без сомненно верно, потому что в нашей жизни, в каких бы

исторических ситуациях мы не оказались, где, непременно, необходимо и нужно, так или иначе

предпринять какие – либо действия, не важно – сознательного они или без сознательного характера,

но начальным толчком к таким действиям нам, служит именно передовое «слово», в котором

сложивших

обстоятельств

и

открываются

«новые

горизонты

в

их

стремлениях.

В

подобных

ситуациях слово является как бы теорией. И что касается практической деятельности, относительно

ее начального этапа, то она без теории мертва».

«И

поэтому»

-

как

замечал

Некрасов

–

«Эти

люди

…

оставили

по

себе

глубокие

и

плодородные следы. Их нельзя не уважать, несмотря на все их смешные или слабые стороны

15

».

Героическое было характерно именно таким людям, в чьих действиях была хотя бы только

«слово» и нечего больше.

12

13

14

15

И глубоко не верны те предположения некоторых критиков, которые видели в рудинских речах

только пустоту и бесполезность.

Вероятнее всего, эти критики пришли к такому выводу из таких соображений, что они

заметили, как все то, о чем говорил Рудин о высоких идеях, о высоком назначении человека на земли,

- все его высокопафосные слова для них не новы, что, в свою очередь, «…выражаться как Рудин

может каждый из них и без всякого самолюбия и энтузиазма», да и не только как Рудин.

Но эти господа, упускают тот факт, что в то время, - все, что можно сказать о высоком и

красивом в нынешнее время – тогдашним людям это ново и они всем сердцем благоволи именно

перед такими людьми, кто умел своим «словом» поднимать их дух к предстоящим необходимым

действиям

Глава 3. Рудин и проблема «лишнего человека»

Объяснение Рудина с Натальей у Авдюхина пруда, для всех критиков, является своеобразным

испытанием определяющим оценку героя.

Но, в свою очередь, как считает В.М. Маркович «без проникновения переживаний Рудина» в

данной ситуации «Никакой оценки дать не возможно без расшифровки смысла его переживаний

16

».

По его мнению «чувство Рудина к Наталье – не любовь», «…а искреннее увлечение», в то же

время «неполноценное». Все это как говорит критик «связано с чисто человеческой ущербностью

Рудина».

«Рудин, свободный от своих недостатков, не имел бы своих достоинств» - замечает критик.

«Его героическое самоотверженность, его неослабевающий энтузиазм, совершенно очевидно связаны

с

отвлеченностью

его

ума

с

его

непрактичностью,

с

постоянным

отрывом

от

реальности,

с

неспособностью к повседневному терпеливому труду. И так же очевидно – с неспособностью

любить, быть счастливым, страдать обычными человеческими муками, вообще жить настоящей

полноценной жизнью

17

». И в этой связи, по его мнению «…видимо, и таится секрет удивительной

возможности бесконечно гореть неостывшая и не сгорая в то же время».

И, так как то чувство, которое испытывал Рудин к Наталье оказалось всего лишь увлечением,

критику удается избавить Рудина от малодушия. Которым упрекала Наталья при последней встрече с

ним у Авдюнина пруда.

Как говорит критик: «Наталья была бы права, если бы Рудин любил ее, но вдруг не стал бы

бороться за свою любовь. В таком случае отказ от борьбы и в правду можно было бы расценить как

малодушие». Но в то же время критик не отрицает и не сомневается в искренности его слов, когда в

тот самый момент Рудин восклицает «Я вас люблю!». Во всем этом и заключается для критика,

«секрет ни на что непохожей рудинской влюбленности».

16

17

По добролюбовской версии Рудин, как и все обломовы ведет себя одинаково постыдным

образом. По его мнению, «они вовсе не умеют любить, и не знают чего искать в любви, точно так же

как и в жизни. Они не прочь отпокетничать с женщиной, пока видят в ней куклу, двигающегося на

пружинках,…

но

как

только

чуть

дело

дойдет

до

чего-нибудь

серьезного,

чуть

они

начнут

подозревать, что перед ними действительно не игрушка, а женщина, которая может и от них

потребовать уважения к своим правам»..- в таком случае, по мнению критика, - «… они немедленно

обращаются в постыднейщее бегство». Трусость у всех этих господ непомерная - заключает критик.

Но несмотря на это, сам Добролюбов отмечает, что все герои, подобные Рудину страдают и не

могут смирится со светской жизнью, и любить, постоянной любовью»- от того, что не видят цели в

жизни и не находят себе приличной деятельности. «В следствие того они чувствуют скуку и

отвращение от всякого дела, в чем представляют разительное сходство с Обломовым

18

».

Нужно отметить, что Добролюбов один из тех людей, которые любят сначала сделать дело, но

уж потом, разъяснять и говорить о них. И его время, -

35

Добролюбов Н.А. «Собр.соч. в 30-ти»будто

бы, такие люди как Рудин болтают, бросая высокопафосные слова на воздух, - лишь только потому,

что бы прикрыть свою пустоту – это тоже далеко не верное убеждение, потому что как таковой

пустоты в речах Рудина вряд ли можно было обнаружить, - наоборот, его речи как раз таки не

пропадали впустую. Этому свидетели - разночинец Басистов, который послушавшись Рудина, готов

был становиться в старой новых людей, готовых действовать и бороться ради лучшей жизни. и

действовать не так как его учитель Рудин, а в самом не на что есть практической деятельности.

Возвращаясь

к

главному

вопросу

об

отношении

Рудина

к

Натальи

Ласунской,

вопреки

мнениям всех критиков, в свою очередь могу предложить следующее мнение. Как мы говорили в

начале этой главы, - чтобы внять любовь Рудина как особого характера, нужно изучить само

происхождение

рудинской

личности.

И

как

мы

знаем

по

разному

Лежнева,

Рудин

«в

начале

воспитывался у какой-то дяденьки в Москве, потом учился в Москве и в Германии», но в основном

его воспитала немецкая мистифицированная философия, которая была ниже своих вдохновляющих

идей, и следовательно, это воспитание была далеко от жизненного, в том смысле, что параллельно,

потому

что,

как

мы

сами

видим,

при

первом

же

контакте

его

со

средней

чувствуется

резкое

отчужденность его от мира, а это вызвано тем, что он не понимает общество. Будучи как теоретик, он

знает его теоретически. И следовательно, он не понимал характер любви реальных людей.

Рудин – это личность, который будучи очень чувствительным и свежим, очень сильно врал под

влияния этой немецкой философии, которая, в свою получила его смотреть на мир и созерцать ее

через «розовые очки», и которая на век отбила охоту и желания к практической деятельности.

Рудин – это пленник своей философии ауры, который иногда, уходит на «самоволку», и,

присоединяясь немножко к окружающей среда реального упада жизни, как только почувствует что он

увязывает там, тут же бежит обратно в свое «логово».

18

Но, что мы и сами видели, он не смог почувствовать от той любви к Наталье Ласунской ту

гармонию, который почувствовал его друг молодости Лежнев, женившись не смотря на все мелкие не

удачи и добивший ее любви.

Но Рудин от своей трагической любви получил то душевное наслаждение, похожее но покой,

которого ни один из его современников не получил и не хотел бы получить по своей воле. Но, нужно

отметить, что Рудин именно этого и ждал, ждал трагического конца этой любви.

В своей жизни Рудин приходился, вернее всего таким человеком, который уже постиг истины

общих начал жизни, и уставший их проповедовали людям, ищет более сильных и душераздирающих

приключений.

Сходство Рудина с Печориным в этом отношении, в том, что они оба живут в приключениях, в

которых они и тратят свои незаурядные силы. Но, так же, отличает его от Печорина тот факт, что он

(Рудин) в своих приключениях, обстоятельства, почти, устраивает так, где обязательным виновником

той, или иной своей жертвы является он сам, и при чем, свою вину он полностью выставляет на

показ жертва, на еще отличием от Печорина является то, что Рудин не может чувство горести, в тот

близких кульминационных момент в своих приключениях.

Заключение

В

результате

пройденной

работы

мы

пришли

к

следующим

выводам.

В

первой

главе

раскрываются

два

больших

вопроса:

1-е

это

возможность

героического

вообще;

2-е

отличие

героического реальной действительности от героического в виде художественного переосмысления.

В первом вопросе основная идея – это гегелевская точка зрения. По его мнению героическая

деятельность (возможна) была свойственна лишь людям, жившим в «веке героев», т.е. в то время

развития общества, когда государственная система еще не сложилась. Но ряд критиков опровергают

это мнение.

Основные жанровые особенности романов Тургенева сложились уже в Рудине. Тургенев

говорит: «Я стремился, на сколько хватило сил и умения, добросовестно и беспристрастно воплотить

в надлежащие типы и то, что Шекспир называет «The body and pressure of time» (самый образ и

давление времени), и ту быстроту изменившуюся физиономию русских людей культурного слоя,

который преимущественно служил предметом моих наблюдений».

Среди своих задач романист выделил две наиболее важных. Первое-создать «образ

времени», что достигалось не только внимательным анализом убеждений и психологии центральных

персонажей,

воплощавших

тургеневское

понимание

«героев

времени»,

но

также

исторически

достоверным

изображением

бытовой

обстановки

второстепенных

действующих

лиц.

Вторая-

внимание к новым тенденциям в жизни «культурного слоя» России, т.е. той интеллектуальной среды,

к которой принадлежал сам писатель.

Романиста

интересовали

не

только

герои-одиночки,

особенно

полно

воплощавшие

важнейшие тенденции эпохи, но и «массовый» слой единомышленников, последователей, учеников.

Эти люди не были столь же яркими индивидуальностями, как истинные «герои времени».

Прототипом главного героя романа «Рудин» стал Станкевич, радикальный западник, а

позднее один из лидеров европейского анархизма Н.А. Бакунин. Прекрасно зная людей рудинского

типа, Тургенев колебался в оценке исторической роли «русских Гамлетов» и по этому дважды

перерабатывал роман, добиваясь белее объективного освещения фигуры главного героя. Рудин в

конечном

счете,

получился

личностью

противоречивой,

и

это

во

многом

было

результатом

противоречивого отношения к нему автора.

Рудин-натура богато-одаренная. Ему свойственны не только жажда жизни, страсть к

философскому самопознанию, но и душевное благородство, глубина и искренность чувств, тонкое

восприятие поэзии. Именно этими качествами он привлек героиню романа Наталью Лассунскую.

Рудин - блестящий полемист, достойный воспитанник Поморского (прототип-кружок Станкевича).

Ворвавшись в костное общество провинциальных дворян, он принес с собой дыхание мировой

жизни, дух эпохи и стал яркой личностью среди героев романа. В трактовке Тургенева Рудин-

выразитель исторической задачи своего поколения. И все же на нем лежит печать исторической

обреченности. Он оказался совершенно неготовым к практической деятельности, он не способен

довести начатое до конца. Рудин не может быть героем нового времени, но он сделал все возможное

в его положении, чтобы такие герои появились. Таков окончательный итог социально-исторической

оценки сильных и слабых сторон «лишнего человека».

Финальная сцена романа - гибель Рудина на революционной баррикаде - подчеркнула

трагизм и историческую обреченность героя, представлявшего «русских Гамлетов» ушедший в

прошлое романтической эпохи.