ПРОЦЕСС РАЗРЕШЕНИЯ КОНФЛИКТА СУДЬЯМИ: СООТНОШЕНИЕ ЯЗЫКОВОЙ

ИГРЫ И СОВЕЩАТЕЛЬНОЙ ПРАКТИКИ В КОНЦЕПЦИИ ТОМАСА МОРАВЕЦА

Царев Я.В.

Санкт-Петербургский государственный университет, магистрант

АННОТАЦИЯ

В

статье

рассматриваются

проблемы

языковой

практики

принятия

судебных

решений.

Основным

объектом

исследования

выступает

соотношение

аналитического

метода

лингвистической

философии

в

поздних

работах

Людвига

Витгенштейна

и

концепции совещательной практики Томаса Моравеца. Обсуждаются проблемы языковой

практики, высказанные Витгенштейном, и оказывающие влияние на природу языковых игр.

Приводятся аргументы, обосновывающие некорректность признания деятельности судей в

процессе

разрешения

конфликта

и

принятия

решения,

исключительно

в

терминологии

языковых игр. Обосновывается необходимость рассмотрения подобного явления с позиций

концепции совещательной практики.

Ключевые

слова: языковая

игра,

язык

права,

лингвистическая

философия,

концепция совещательной практики

THE PROCESS OF PERMISSION OF THE CONFLICT BY JUDGES: THE RELATIONSHIP

OF LANGUAGE GAMES AND CONFERENCE PRACTICES IN THE CONCEPT OF THE

TOMAS MORAVETZ

Tsarev I.V.

Saint-Petersburg State University, master

ABSTRACT

The article considers the problems of linguistic practice of making court decisions. The

main object of research is the ratio of the analytical method of linguistic philosophy in the later

works of Ludwig Wittgenstein and the concept of advisory practice of Thomas Moravets. The

problems of language practice expressed by Wittgenstein are discussed, and they affect the nature

of language games. Arguments that justify the incorrectness of recognition of the activity of judges

in

the

process

of

conflict

resolution

and

decision-making

are

presented,

exclusively

in

the

terminology of language games. The necessity of considering such a phenomenon from the

standpoint of the concept of deliberative practice is substantiated.

Keywords: language

game,

language

of

law,

linguistic

philosophy,

the

concept

of

deliberative practice

Людвиг

Витгенштейн

стремился

избежать

соблазна

использования

метафор,

философских головоломок, поскольку, считается, что такое использование приводит

к

злоупотреблению языком. Но у юриспруденции есть собственный перечень философских

головоломок,

которые

требуют

внимательного

и

последовательного

рассмотрения.

В

повседневной

правоприменительной

практике

существует

значительное

количесвто

вопросов, связанных с судебными решениями, а также с судебными стандартами по принятю

данных решений. Указанный вопрос представляет глубокий интерес для теоретиков права, в

частности, для исследователей американского права, вследствии ключевой роли Верховного

суда

при осуществлении функции судебного толкования американской конституции. По

большему счету счиатется, что американские теоретики согласились с тем, что понимание

природы закона требует понимания природы того, как судьи находят или создают правовые

нормы,

образующие

закон.

Проблема

судебного

усмотрения

судей,

хотя

получает

определенное внимание сос тороны теоретиков права, тем не менее, остается в значительной

степени малоисследованно. Витгенштейновские объяснения таких проблем в философии

обращаются к метафоре "языковой игры" [1]. Исходя из таконо подхода,следует считать, что

метафора речи в политико-правовых дебатах о юридическом толковании есть метафора

языковой игры. На основании этого делаетс язаключение, что действия и решения судей

подчиняются

парвилам

языковой

игры.

Особенность

метафоры,

предложенной

Витгенштейном, состоит в том, что после её появления многие теоретики стали понимать

дискурсы в соответствии с моделью языковых игр. Некоторые исследователи, в частности,

Томас

Моравец

считают,

что

"это

предложение

не

следует

рассматривать

как

соответсвтующее

действительному

положению

дел"

[5].

Витгенштейн

не

ограничивал

дискурс исключительно языковыми играми. Поэтому важно рассмотреть проблему метафоры

языковой игры как представление о метафоре дискурса, а также роль метафоры языковой

игры для юридического дискурса.

Разрешение проблемы констиутционного толкования связано, во-первых, с указанием

на случаи формально неправильно принятых судебных решений. Но нельзя считать, что

судьи,

применяя

закон,

делают

это

дедуктивно

и

используют

простые

алгоритмы.

"Существуют

сложные

дела,

в

которых

оба

решения

и

применимые

методы

остаются

бесконечно спорными. Если так происходит, тогда где проходит граница судебной власти?

Если судьи могут выбрать среди различных методов, которые еще и являются судейским

изобретением, в каких пределах они вправе изменять законодательство?" [5]. Во-вторых,

важно

определить

проблему

стандартов

и

методик

судебного

толкования.

Задача

это

одновременно и описательная и нормативная. Теоретическое понимание подталкивает к

мысли, что только один набор парвил характерезует судебное толкование. Считать иначе,

значит признавать, что несколько допустимых методов могут совпадать, что приводит

к

неопределенности.

Если

судьи

имеют

возможность

выбирать

между

несколькими

проблемными методами, то опасения по поводу объективности являются обоснованными.

Опасения

вызывает

не

то,

что

такое

усмотрение

может

повлиять

на

непредвзятость

к

некоторым

истцам,

а

то,

что

это

может

способствовать

формированию

определенных

стратегий, используя которые судьи могут повлиять и оправдвать практически любой исход

дела.

В-третьих,

с

проблемой

защиты

той

или

ино

йуникальной

стартегии

принятия

судебных решений, которая сдерживает судебное толкование. Необходимо определить, что

данная стратегия практичсеки возможна, что она действительно может быть воплощена, что

она

определяет

пути

решения

проблем

толкования.

Некоторые

теоретики

считают,

что

стратегия

сдерживания

судебного

толковнаия

обречена,

и

что

такой

проект

полон

противоречий.Для данной дискуссии характерны две особенности. Первая состоит в том, что

сама концепция теоретического проекта основывается на метафоре языковой игры. Чтобы

понять судей и те ограничения, которыми они руководствуются при принятии решений,

нужно

понимать

правила,

по

которым

судьи

должны

играть.

эти

правила

являются

описательными

и

нормативными.

при

отсутствии

таких

правил

судьи

должны

рассматриваться как свободно принимающие решения. Вторая особенность состоит в том,

что

данная

теоретическая

задача

значительно

расходится

с

судебной

парктикой.

Так

существует мнение, что судьи решают и будут продолжать решать дела по-разному. Они

будут продолжать излагать оправдывающие такое положение дел позиции, в которых судьи

имеют

различные

представления

о

том,

что

действительно

является

актуальным.

И

маловероятно, что разнообразие позиций превратится в единое для всех понимание. Что

касается судебной аргументации, то принятие судебного стандарта имеет два последствия.

Во-первых, стандарт обязывает определить причины, которые могут оправдывать частные

решения.

Во-вторых,

стандарт

ограничивает

диапазон

результатов,

которые

могут

быть

достигнуты.

Первая

часть

работы

рассматривает

метафору

зыковой

игры

как

общую

философскую стратегию для анализа дискурса и взаимопонимания между людьми. Вторая

часть о том, как метафора языковой игры приводит к искажению судебного толковнаия и

представлению

о

том,

что

судебное

толкование

является

оригинальным

случаем

совещательной практики.

Понятие

практики

является

одним

из

наиболее

полезных

и

дискуссионных

инструментов философии двадцатого века. При этом парктика может начинаться с таких не

языковых реальностей как управление транспортом или плавание. Известно, что навыки в

таких областях называют второй природой. Это означает, что хотя они социально и культурно

приобретены, но стали неотъемлемой частью нас самих. Некоторые из наших практик, в

первую очередь коммуникативные, сегодня наиболее важны. Витгенштейн занимался такими

аспектами языка, как цветовые описания и выражения боли. Как и вождение это навыки,

которые

физические

лица

приобретают,

поскольку

существует

общественная

практика,

общая активность. Поэтому восприятие цвета и различия между видами боли проявляются

как

приобретенные

навыки

тех,

кто

посвящен

в

практики

определенного

вида.

Люди

определюят цвета и боли в той степени, которая существует в определенных практиках в

культуре. Некоторые философы данное положение Витгенштейна считали революционным и

нелогичным. Позиция большинства эмпирически ориентированных философов состоит в

том, что общественная арена языка яляется лишь набором соглашений, подкрепленных

элементом

личного

опыта.

Но

ВИтгенштейн

считал,

что

это

надо

осмыслять

так,

как

восприятие цвета, ощущение от которого не находяться готовыми в области совместного

опыта с другими.

Простая

лингвистическая

практика

формирует

основу

для

более

усложненных

методов,

включающих

обдумывание.

Так

судебные

решения

являются

более

сложными

предметами, по сравнению с обсуждением вопроса о восприятии цвета и боли. Все практики

допускают

физическую

неизбежность

общих

закономерностей

способов

обраования.

Например, любой человек разделяет понимание природы вождения, но каждый водитель

имеет свой личный опыт. Даже хорошие водители отличаются по стилю. Также каждый

имеет характерный способ понимания и использования в языке цвета. В совещательной

деятельности

существует

возможность

разнообразия,

которая

непрепятсвует

взаимному

пониманию. Совещательная практика включается в дискурс с общей и особенно важной

целью

-

формирование

и

защита

определенного

суждения.

Примерами

совещательных

практик считаются дискуссии об эстетике, моральные суждения, историчсекий дискурс и

судебное принятие решений. Предметом их могут быть красота объекта или действие права,

заметные события в истории, вопрос о разрешении дела в пользу стороны. Эти суждения

являются второй природой, составляют неотъемлемую часть того, что делает современный

цивилизованный человоек. При этом каждый участник дискурса может предвидеть,к акие

действия

сделают

другие.

Праткика

состоит

в

признании

наличия

многих

стартегий

рассуждений, которые допускают спектр суждений. Если все участники могут обсудить

красоту, справедливость и историчсекое влияние, потому что узнали, что имеет отношение к

такой

беседе,

как

получается,

что

они

не

все

действуют

одинаково?

"Совещательные

практики характеризуются тем, что они связывают участников вместе, а также тем, что таких

участников отличает. Имеют значение не особенности восприятия и характера, а способ

мышления, различия в котором сокращаются благодаря совещательной практике, и которая

предоставляет лицу как интерпретирующую ориентацию в мир, так и способы сортировки

опыта,осмысления этих явлений [5].

Насколько

разнообразны

могут

быть

причины,

оправдывающие

и

объясняющие

эстетические суждения? Какие здесь могут быть различные стратегии,к оторые встретят

участники

практики?

Одни

предлагают

психологическое

основание

для

отнесение

к

перкрасному.

Другие

обращаются

к

неотъемлемым

свойствам

самого

объекта.

Третьи

обращаются

к

тому,

насколько

объект

отражает

намерения

художника.

Четвертые

обращаются

к социальной и политичсекой роли объекта как основе для эстетической

оценки.

Дискуссия

осложняется

тем,

что

эти

стратегии

рассуждения

не

являются

независимыми

друг

от

друга.

Например,

политические

объясненя

не

являются

более

фундаментальными, чем экономические объяснения, и наоборот. Защищая свое собственное

суждение

в

каждом

конкретном

случае,

одинзащищает

свой

стиль

суждения,

способ

определения

данных

опыта,

чобы

получить

определенный

приоритет.

Попытка

убедить

других есть не толька попытка сделать их согласными с собственными выводами, но и

подвести их к тому, чтобы они представляли развертывание причин таким же образом.

Сказать, что каждый участник имеет конкретный способ производства рассуждения, не

означает, что он обречен на повторение тех же интенций навсегда. Отдельные участники

отличаются не только в суждениях, но и в способах достижения этих суждений, и

в

восприимчивовсти к уговорам , для того, чтобы рассмотреть и принять иные точки зрения и

другие стратегии. Кроме того, сама практика, как набор стратегий, взаимно признанных

участниками, развивается.

Другие

совещательные

парктики

могут

быть

проанализированы

аналогичным

образом. Так в моральном дискурсе некоторые увидят альтруистичсекий утилитаризм как

причину

моральных

суждений,

другие

увидят

психологичсекий

и

гедонистический

утилитаризм

как

основной,

а

третий

скажет,

что

моральное

суждение

имеет

деонтологичсекий характер.

Витгенштейн не исследует совещательные практики. Его примеры практики проще:

рассуждение о цвете, коммуникативныых выражениях боли и т.п. тем не менее, некоторые

его

идеи

о

природе

суждения

имеют

фундаментальное

значение

для

любого

общего

дискурса. Это идеи о способах, которые использует индивид для рассуждения и понимания,

утверждения

и

суждения,

спонтанные

способы

организации

опыта,

которые

отражают

практику. Если участники не изобрели резкое различие между малиновым и алым цветами,

причина этого в том, что обычно подобное различие не нужно. Если представить разнве, но

связанные

стратегии

достижения

правовых

решений

с

которыми

работают

судьи,

то

описание такой практики должно уважать и признавать многообразие подобных стратегий.

Термин "языковая игра" может вводить в заблуждение. Аналогия вождения и плавания

указывает, что некоторые практики не являются лингвистическими. Опыт идентификации

цвета предполагает, что есть языковая конвенция, по которой нас учили, и с помощью

которой

мы

общаемся.

Но

мастерство

в

распознавании

цвета

сводиться

к

умению

использовать слово "желтый", как и навык вождения сводится к умению использовать такие

термины, как "стоп" и "набрать скорость". Тоже самое касается совещательных практик.

Модели

рассуждений,

учавствующие

в

формировании

и

обосновании

суждений,

выражаются в языке и описываются с помощью языка. Но интеллектуальная стратегия

которая как-то объясняет социальные и экономические явления, что сводит их к модели

индивидуальной психологии, не адекватно описывает правила. Признавая, что практика

состоит

из

общих

лингвистичсеких

правил,

некоторые

послеователи

В итгенштейна

подразумевают,

что

длящиеся

практики

более

однородны,

чем

на

самом

деле.

Важно

помнить, насколько разнообразными являются стратегии историков, моралистов или судей,

которые выражаются в той же общей лексике. Поэтому совещательные практики отличны от

языковых игр, хотя имеют некоторые сходства и могут объяснять использование такой

метафоры игры. Так чтобы узнать концепцию гражданского правонарушения или частной

жизни недостаточно приобрести иной способ мышления о мире. Благодаря опыту, мир сам

приобретает новые характеристики. Идея деликта принадлежит только миру, управляемому

правом. "Практики не являются играми. Основное ограничение метафоры языковой игры в

том, что оправадательные аргументы имеют смысл только среди участников, которые играют

по одним парвилам, которые используют те же стандарты. Поэтому попытка принудить

других играть

по их собственным правилам переводит дискурс в плоскость вопросов и

ответов"

[5].

Но

в

совещательной

практике

оправдательные

аргументы

отличаются

стратегией

рассуждения.

Практика

здесь

заключается

в

признании

того,

что

подобные

различные стартегии сосуществуют и конкурируют. С точки зрения языковой игры такая

характеристика совещательной практики парадоксальна. Если участник игры обнаружит, что

другие играют по другим правилам, он либо согласиться играть по другим парвилам, либо

прекратит играть. Нет смысла прилагать усилия, когда остальныее играют в другую игру. Но

участники совещательной практики заинтересованы не в конкретном наборе произвольных

правил, а в том или ином способе осмысления опыта. Совещательные практики явлюятся

областью, в которой такие разные стратегии могут конкурировать.

Деятельность судей не тождественна метафоре языковой игры. Такая деятельность

предполагает наличие дискретных действий, статических правил, четкое различение начала и

окончания игры. Коммуникативная практика игры, как существенный способ образования

общих

правил,

составляет

то,

что

принято

считать

причиной

или

соответствующим

аргументом в дискуссии. Как показывает Томас Кун, научое открытие

как

и новый цвет

возникают

при

идентификации,

потому

что

участники

договорились

о

том,

какие

доказательства актуальны в процессе разработки и обсуждения решений. А также потому, что

участники

разделили

приверженность

объекту

совещательного

предприятия.

Это

не

соответствует тому, как реально работают судьи. В судействе при описании совещательной

практики, даже комплексное использование метафоры игры бесполезно. Согласно метафоре

языковой игры возможность подлинного обсуждения требует признания общих стратегий

обсуждения. Судьи должны иметь общие представления и компетенцию в области практике и

правил,

которые

регулируют

оправдательную

аргументацию.

Отсутсвтие

общих

правил

является дефектом. Практика не может продолжаться, если дефект нельзя устранить. Судьи

не могут признать аргументы друг друга,к ак имеющие оправдательную силу, поскольку

судьи разные предложения считают оправданием.Судьи, как правило, не согласны не только с

результатами рассмотрения частных вопросов, но и с методом, по которому результаты

должны быть получены. Второй тип разногласий судей состоит в использовании различных

концепций, целей и ценностей для соответсвующих судебных действий. Идея совещательной

практики является альтернативным инструментом, поскольку она охватывает участников с

различным опытом, стратегиями и концепциями целей. такие участники связаны друг с

другом

не

общими

правилами,

а

взаимным

признанием

массива

различных

способов

производства.

Рассмотрение

вопроса

протекает

как

деятельность,

в

которой

каждый

достигает оправдания суждения и развертывает свою оправдательную стратегию, частично

убеждая других, но и оправдывая свой собственный способ осмысления опыта.

Витгенштейн говорил, что "философия описывает правила, но не изменяет их"[1].

Считается, что метафора языковой игры хорошо приспособлена к описанию повседневных

практик,

поскольку

указыает

напарвление

исследования

общих

правил,

которые

характеризуют практику, а не изменяют её. Но более сложная ситуация совещательной

практики не имеет простой структуры языковой игры. Попытка определить общие правила

для совещательной практики оказыается средством по изменению самой практики. Судьи не

достигают согласия не только о результатах толкования, но и о том, каким псособом можно

получить результаты толкования, поэтому вопрос осмысления опыта судебного толкования

остается проблемным для теории права.

Список литературы

1.Витгенштейн Л. Философские исследования. - М.,1993.-348 с.

2.Витгенштейн Л. Избранные работы. - М.2005. - 437 с.

3.Кун Т. Структура научных революций. - М., 1985. - 292 с.

4.Никоненко С.В. аналитическая философия:основные концепции. - СПБ., -2007 - 545 с.

5.Morawetz T. The epistemology of judjing Wittgensteindeliberative practices// Canadian joyrnal of

law and jurisprudence Vol. 3. No. 2 (july 1990) C.1990 P.35-60