Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение основная

общеобразовательная школа им. Н.М. Новикова с. Плёсс

Научно-практическая конференция школьников «Старт в науку»

Зеркальные приёмы как средства регулирования

образно-смысловых отношений в поэме

А.С. Пушкина «Медный Всадник»

Выполнил:

Ефремов Артём Владимирович,

ученик 8 класса

Научный руководитель:

учитель русского языка и литературы

высшей квалификационной категории

Ермаков Пётр Викторович

р.п. Мокшан, 2018

1

Оглавление

I.

Введение. «Медный Всадник» - «сфинкс» русской литературы................................

A.

Вектор среды.

*

«И гений, парадоксов друг…».....................................3

B.

Вектор целеполагания. «Свет мой, зеркальце…».................................5

II.

Зеркальность как отражение смысловых отношений в произведении...................

1.

Основные приемы зеркальности. Базовая зеркальная параллель –

«Мицкевич – Пушкин»..................................................................................... 8

2.

Центральная зеркальная параллель – «Пётр Великий - Евгений».......13

3.

Вектор коррекции А. «Побежденная стихия»........................................18

III.

Ключевые приемы зеркальности в поэме. «Два» потопа.......................................20

1.

«День» и «ночь»........................................................................................20

2.

«Сон»..........................................................................................................22

3.

Вектор коррекции В. «Бедный мой Евгений»........................................ 26

IV.

«Всадник Медный»: темы Безумия и Подмены петровских

преобразований.................................................................................................................... 28

1.

Царская линия в поэме............................................................................. 28

2.

«Строитель чудотворный»....................................................................... 31

3.

Загадка 1832 года...................................................................................... 34

4.

«Пустынный остров» - сведение всех линий.........................................35

V.

Выводы. «В гранит одеты берега»............................................................................37

VI.

Приложения................................................................................................................ 39

1.

Зеркальная линия «Пушкин – Пётр I».................................................... 39

2.

Зеркальная линия «Пушкин – Медный Всадник».................................39

3.

Зеркальная линия «Евгений – Медный Всадник».................................39

4.

Источники.................................................................................................. 39

5.

Примечания, исторические справки.......................................................39

6.

А. Норкин. «Сиянье шапок этих медных…».........................................39

7.

А. Чернов. «Длятся ночи декабря. Поэтическая тайнопись: Пушкин –

Рылеев – Лермонтов». Фотографии...............................................................39

8.

Факсимильное фото рисунка А. С. Пушкина «Конь»...........................39

9.

Факсимильное фото титульной страницы «Медного Всадника».........39

10.

Зеркальные линии, выходящие за пределы «Медного Всадника»....39

11.

Н.Шахмагонов. «Император Николай и Пушкин» (отрывок)...........39

2

I.

Введение. «Медный Всадник» - «сфинкс»

русской литературы

Особое внимание поэме «Медный Всадник» стало уделяться в конце

ХХ в. – начале ХХI в. Феномен этого интереса И.Д. Лукашёнок (2013 г.)

объясняет

так

: «

Пушкинскую

повесть

«Медный

Всадник»

мне

хочется

назвать литературным Сфинксом. И по своей композиции, и по тем вопросам,

которые возникают после знакомства с нею, можно сказать, что Пушкин

повествует нам не только об истории одного наводнения, но и о чём-то

неизмеримо большем, роковые смыслы коего, быть может, и сам автор боялся

постигнуть до конца» (4,6-1)

С этими словами вполне согласуются наблюдения Бахмутского В.Я.

(1975

г.):

«

Загадочность

поэмы

сама

по

себе

загадочна…Загадочны

не

отдельные частности, а целое, общая идея, мысль поэта…Многообразные

трактовки «Медного всадника», разгадки его загадки всё же вращаются, как

правило, вокруг одной точки — конфликта Евгения и Петра, личности и

государства»

(4,2-1)

Ощущением

недостаточности,

неполноты

толкования

поэмы

проникнуты многочисленные исследовательские работы, которые уже имеют

свой генезис этого вопроса, свою историю и составляют обширный пласт

пушкинистики.

Выделив из него только несколько указаний на эту недостаточность,

обозначим объект нашего исследования.

A. Вектор среды.

*

«И гений, парадоксов

друг…»

Из всех до сих пор неразрешенных «трудностей» поэмы мы

сосредоточимся только на пяти:

____________________________________________

*

-

Терминология

системы

целеполагания

как

наиболее

научно

разработанная взята нами из ДОТУ (4 - 5)

3



отсутствие цельной структурно-содержательной характеристики

произведения;



сложность объяснения композиции поэмы;



неравновесность линий Петра I и главного героя – Евгения;



труднообъяснимый пафос финала поэмы;



неясность роли «масок» автора (Бахмутский В.Я.)

Действительно, по прочтении «петербургской повести» остается чёткое

ощущение

резкого

несоответствия

торжественно-одического

Вступления

трагическому пафосу финала поэмы, масштабного величия Петра Великого –

«ничтожеству» Евгения (В.Я. Брюсов). И попытки объяснить этот парадокс

как

прямолинейно

(сам

В.Я.

Брюсов

его

растолковывает

просто:

«ничтожество» в сцене бунта поднимается до уровня Петра Великого), так и

косвенно (многие исследователи обходят стороной «неудобный» вопрос), -

неудовлетворительны (4, 3 – 44).

Однако именно в этом «неудобстве» мы нашли ключ к объяснению

данной загадки, обратившись к известному стихотворению А.С. Пушкина:

О сколько нам открытий чудных

Готовят просвещенья дух

И опыт, сын ошибок трудных,

И гений, парадоксов друг,

И случай, бог изобретатель..(1829),-

цитируемого обычно без последней строки.

Наши предположения стали основываться

на том, что, гениальный А.С.

Пушкин сознательно использовал парадоксы, несоответствия как ключи к

расшифровке им закодированного смысла. Ценность парадокса как приема

языковой культуры как раз и заключается в том, что при разборе формально-

логического противоречия сопоставляемых (отражаемых в противоречии)

предметов разворачиваются серьезные обобщения, умозаключения более

значимого уровня. Наше предположение заключается в том, что сумма таких

противоречивых отражений, названных нами зеркальными (мы отказались

от термина «парадоксальность», так как отражатель- ными свойствами

4

обладают большинство тропов и в условиях образной многозначности

возникают терминологические затруднения), позволила А.С. Пушкину

создать в поэме целую систему приёмов иносказательного языка.

B. Вектор целеполагания. «Свет мой,

зеркальце…»

Подобно

зеркальцу

в

«Сказке

о

мертвой

царевне

и

семи

богатырях»,

говорящему

царице

только

правду,

в

Предисловии

«Медного Всадника» А.С. Пушкин заявляет: «

Происшествие, описанное в

сей повести, основано на истине». Но в первых же строках Вступления свет

истины предстает в другом облике

:

И лес, неведомый лучам

В тумане спрятанного солнца,

Кругом шумел.

Истина, правда в «повести» автором заявлена, она есть, но «спрятана»

«в тумане», то есть трудно различима, сокрыта. Автор как бы предлагает

читателю

загадку,

разгадав

которую

читатель

откроет

настоящий

свет

истины.

Не потому ли в поэме истина «спрятана», что правдивое зеркало в

сказке в конечном итоге было разбито не принимающей горькую правду

царицей?

Зеркало

истины

беззащитно,

а

угроза

от

воли

владельца

«волшебного»

средства

побуждает

автора

намеренно

«прятать»

истину

в

«тумане» иносказательности. Отсюда возникает вопрос: а что же такого в

поэме

угрожающего

для

автора?

Вопрос

для

А.С.

Пушкина

весьма

серьёзный. Да, угроза есть, но она никак не оговорена исследователями

«петербургской повести».

Это первый приём зеркальности, обозначенный нами как сквозной,

проходящий через всю поэму, который должен найти объяснение в финале

произведения, обязывает нас искать в тексте соответствие данным угрозам,

зеркально намеченным по умолчанию.

«Самый солнечный поэт» русской литературы, для которого понятия

«солнце» и «истина» зеркально симметричны, вводит нас в мир образной

многозначности: чуть ли не каждый предмет, слово, им произнесенное, имеет

5

второй, а то и третий смысловые уровни: «берег», «пустынные», «волны»,

«река»,

«неслася»,

«бедный»,

«чёлн»,

«стремился»,

«одиноко»,

«приют»,

«чухонец», «лес», «туман», спрятанное», «солнце», «кругом», «шумел».

Первыми в литературоведении масштабы уровневой многозначности

поэтики

«Медного

Всадника»

осветил

авторский

коллектив

ВП

СССР

в

работе «Медный всадник -это ВАМ не Медный змий…» (4 - 4) Именно в этой

работе многоуровневым значениям символов и образов пушкинского языка

дано определение как высшей формы развития иносказательного языка.

В то же время следует отметить, что в указанной работе не определено

соотношение

содержательно-тематической

основы

поэмы

с

уровнями

ее

символической многозначности. Смелая и узконаправленная трактовка образа

Евгения

рассматривается

авторами

без

связи

со

структурообразующими

линиями поэмы и не может нами ни приниматься, ни как-либо оцениваться.

Однако прорыв, сделанный авторским коллективом в прочтении образной

системы поэмы, до сих пор, к сожалению, не получил должной оценки в

литературоведении.

Актуальность данного исследования продиктовано слишком широким

разбросом

толкования

основного

содержания

самого

загадочного

произведения А.С. Пушкина.

И

сходя из сказанного выше, можно определить следующие цели

нашего изыскания:

1.

С

помощью

«прочтения»

зеркальных

приемов

А.С.

Пушкина определить/обозначить основные структурно образующие

элементы поэтики «Медного Всадника» и выявить их соответствие

содержательно -тематическим линиям произведения.

2.

Максимально возможно раскрыть «спрятанный» смысл

содержания поэмы.

3.

Найти

логическое

обоснование

трудно

объяснимым

противоречиям в произведении.

6

Достичь заявленного мы предполагаем решением следующих

задач исследования:

1.

Дать

характеристику

основным

зеркальным

приемам

и

зеркальным параллелям.

2.

Показать

функциональность

зеркальных

приемов

в

раскрытии ими нового смыслового пространства.

3.

Обозначить

(наметить)

направления

новых

определений

тематических линий поэмы.

Предметом исследования являются зеркальные приёмы как

средства раскрытия иносказательного смысла произведения.

Объект исследования – смысловые пласты «петербургской

повести» в их соотношении с символами и образами поэтической структуры

«Медного Всадника».

Гипотеза исследования предполагает обозначение целостной

структурно- содержательной характеристики произведения.

Основной метод работы- метод сравнительного анализа.

7

II.

Зеркальность как отражение смысловых

отношений в произведении

1.

Основные приемы зеркальности. Базовая

зеркальная параллель – «Мицкевич – Пушкин»

Многозначных образов в поэме много, но только те из них, которые

«работают»

на

образно-содержательную

структуру

поэтики,

определяют

границы смыслового потока произведения, можно назвать зеркальными.

«Чёлн». Многозначный символ, определяющий личность, её целевую

устремленность по «реке жизни». Он в поэтике «повести» соотносится

практически с любым человеком: это и Евгений, и Пётр Великий, и рыбак, и

жители Петербурга. Каждый человек сам управляет своим челном, сам

строит

планы

на

жизнь,

забрасывая

«невод»

(следующий

символ),

и

подводит итоги своей жизнедеятельности – «улов» (символ). Это статичные

символы. Они не являются зеркальными, так как отражательные свойства их

сохраняются

внутри

их

многозначности,

они

не

влияют

на

общий

ход

смысловых обобщений, но «включаются» на момент их использования,

например, во время наводнения, когда в трагическом хаосе челны кормами

разбивают стекла вторых этажей:

Осада! приступ! злые волны,

Как воры, лезут в окна. Челны

С разбега стекла бьют кормой.

А вот само название поэмы – «Медный Всадник», закрепившееся в

народе

за

памятником

Петру

Великому,

-

заключает

в

себе

зеркальные

приёмы. Слово «медный» как название в ХIХ бронзы, сплава, в котором

большую

часть

составляет

медь,

только

тогда

приобретает

функцию

зеркальности, когда «расшифровывается» значение единственно случая его

употребления не в связи с памятником Петру:

Люблю воинственную живость

Потешных Марсовых полей,

Пехотных ратей и коней

Однообразную красивость,

В их стройно зыблемом строю

8

Лоскутья сих знамен победных,

Сиянье шапок этих медных,

На сквозь простреленных в бою.

В приложении № 8 мы приводим полностью отличную статью об

истории этих шапок, на которых записывались имена солдат, их носивших,

погибших и выживших, как гордое наследие героизма петровского времени,

бережно передаваемое от поколения к поколению вплоть до 1914 года.

А.С. Пушкин не просто восторгается сияньем «шапок этих медных».

Говоря

о

них

«люблю»,

он

видит

в

них

гигантский

позитив

нового

смыслового

пространства:

в

народе

проросли

ростки

преемственности

петровских

подвигов,

идут

процессы

строительства

новых,

истинно

народных ценностей.

Так

по

зеркальному

принципу

слово

«медный»

относительно

к

памятнику

приобретает

прямо

противоположное,

негативное

значение:

«медный» - значит «дешевый», «мягкий», «слабый».

Слово

«Всадник»

в

поэме

также

имеет

негативное

значение.

По

Пушкину, Пётр Великий «стоял»:

На берегу пустынных волн

Стоял Он, дум великих полн..

Образ правителя, твердо противостоящего вызовам природы и стихиям

политики, автором четко противопоставляется слабым «наездникам» власти,

кто «сидел».

Вот как поэтом показано царское участие Александра I в наводнении:

…На балкон

Печален, смутен, вышел он

И молвил: «С божией стихией

Царям не совладеть». Он сел

И в думе скорбными очами

На злое бедствие глядел.

Слабые «наездники» не способны противостоять настоящим угрозам. В

развитие этого приема зеркальности главный герой Евгений вообще «лёг»:

9

Итак, домой пришед, Евгений

Стряхнул шинель, разделся, лег..-

и стал строить планы на жизнь «лежа на боку» («царствуй лежа на

боку» - связь со «Сказкой о золотом петушке» очевидна).

Тем

самым

зеркальные

приемы

не

только

открывают

новые

смысловые

пространства

в

трактовке

содержания,

но

выполняют

роль

своеобразных

регуляторов

смыслового

потока

в

процессе

его

«раскодирования».

Таким

образом отражение

символами

смысловых

отношений в структуре образной системы произведения мы называем

зеркальностью

.

В

кульминационной

сцене

преследования

Евгения

«горделивым

истуканом» дважды использованная автором инверсия «Всадник Медный»

отсылает

читателя

к

Всадникам

Апокалипсиса

(«Откровения

Иоанна

Богослова»):

И, озарен луною бледной,

Простерши руку в вышине,

За ним несется Всадник Медный

На звонко-скачущем коне;

И во всю ночь безумец бедный,

Куда стопы ни обращал,

За ним повсюду Всадник Медный

С тяжелым топотом скакал.

Рассчитывая

на

образованного,

вдумчивого

читателя,

А.С.

Пушкин

предлагает завершить список Всадников Апокалипсиса:



Всадник Белый - Чума



Всадник Рыжий – Война



Всадник Чёрный – Голод



Всадник Бледный – Смерть

Предваряя

содержательную

линию

«истукана»,

скажем,

что

пушкинский

10



Всадник Медный – носитель Безумия. Не того

сумасшествия Евгения, а Безумия как истинной угрозы для

государственности, которую мы рассмотрим отдельно.

Приведя

два

примера

зеркальности,

мы

можем

приступить

к

характеристике

основных

зеркальных

приемов.

В

изучения

поэтики

произведения

мы

установили,

что

основных

зеркальных

приемов

три:

оглашение,

умолчание,

отсечение. Причем

первые

два

обычно

используются

в

паре.

Удобнее

всего

их

рассматривать

в

зеркальных

параллелях.

Парные символы-знаки, выстроенные в две тематические линии, мы

называем параллелями.

Самая

очевидная,

базовая

параллель

«Мицкевич

–

Пушкин»

в

литературоведении

достаточно

изучена

и

не

нуждается

в

подробном

освещении. Мы здесь ее только обозначим в качестве иллюстрации приемов

зеркальности. В своих произведениях – поэме «Олешкевич» и стихотворении

о памятнике Петру Великому и о Петербурге – польский поэт дает резко

негативную оценку:

1.

Петру как государственному деятелю

2.

Петербургу как городу «сатаны»

3.

Пушкину, «предавшему» революционные идеалы

молодости.

А.С.

Пушкин

построил

Вступление

на

построчно-

зеркальном

соответствии своих ответов на все упреки Мицкевича, только со знаком «+»:

Мицкевич Пушкин

Пётр – злодей и преступник Пётр – великий деятель

Место, выбранное для Петербурга- Место определено Природой и

убийственная ошибка государственной необходимостью

Петербург – город «сатаны» «Люблю тебя, Петра творенье» и т.д.

Такой прием прямой экстраполяции мы называем оглашением.

Однако многие исследователь проходят мимо второго приема, приема

умолчания, который использован поэтом в этом же отрывке Вступления:

11

оглашая то, что поэт любит, он предлагает читателю самому вычислить то,

что поэт не любит по умолчанию. Поэт не осенил своей любовью «дворцов

и башен» «пышные громады». То, что «пышно, горделиво», поэт не относит к

«Петра

творенью».

Так

по

умолчанию,

с

расчетом

на

читательскую

внимательность,

автор

вводит

в

новый

информационно-содержательный

пласт поэмы- тему градостроительства, к которому у А.С Пушкина далеко не

однозначное отношение и которая по своей важности восходит к центральной

сцене «бунта» Евгения («Добро! Строитель чудотворный! Ужо тебе!»)

Здесь же, в завершающей части Вступления, поэт применяет очень

важный

для

всей

поэтики

произведения приём

отсечения, своеобразный

стоп-сигнал, указывающий на то, что дальнейшее использование указанной

мысли неверно:

Вражду и плен старинный свой

Пусть волны финские забудут

И тщетной злобою не будут

Тревожить вечный сон Петра!

Так во Вступлении автор заложил четкий ориентир в прочтении

скрытого в «тумане» истинного смысла «бунта» Евгения: это бунт не против

Петра Великого, заложившего город близко к морю. К сожалению, даже такие

великие почитатели гения А.С. Пушкина, как В.Я. Брюсов, не «прочитали»

приём отсечения и продолжали (продолжают) толковать действия героя в

поверхностном, «туманном» ключе. Такой смысл «бунта», как и сам «бунт»,

«тщетен», то есть пуст, бесполезен. Истинный же смысл «бунту» героя,

действительно,

представлял

для

поэта

большую

угрозу,

угрозу

его

безопасности, ибо он связан с именем Николая I.

Так на все упреки Адама Мицкевича А. С. Пушкин дает четкий

ответ во Вступлении, кроме одного – упрека в так называемом предательстве

Пушкиным

революционных

идеалов

молодости.

Ответ

на

этот

упрек,

сложный и неоднозначный для русского гения, автор переносит в основные

части поэмы.

Среди важных зеркальных линий поэмы следует указать

следующие:



Пётр I – Евгений



Евгений – Медный Всадник

12



Пушкин – Медный Всадник



Нева – город



Пётр I - город - автор



Нева – природная стихия – народная стихия - конь



Львы сторожевые – Медный всадник

Первая параллель, на наш взгляд, играет главную роль в поэтической

структуре «Медного Всадника».

2.

Центральная зеркальная параллель – «Пётр

Великий - Евгений»

Композиция «Медного Всадника» построена по принципу

треугольника*: Пётр I - Медный всадник – Евгений.

Двусоставная характеристика этих линий: Пётр I – Евгений; Евгений –

Медный всадник; Пётр I – Медный всадник – связана со свойством

смыслового взаимоотражения.

В самом начале Вступления читаем о Петре:

На берегу пустынных волн

Стоял Он, дум великих полн,

И вдаль глядел.

О Евгении, главном персонаже поэмы, автор пишет:

Наш герой

Живет в Коломне; где-то служит,

Дичится знатных и не тужит

Ни о почиющей родне,

Ни о забытой старине.

Итак, домой пришед, Евгений

Стряхнул шинель, разделся, лег.

Но долго он заснуть не мог

В волненье разных размышлений.

Явная

параллель

между

образами

прослеживается

в

том,

что

отражаются одни и те же символы: берег – у Евгения это его домик в

13

Коломне, волны (волненье), думы (размышленья). То есть этими символами

обозначен у каждого героя свой ареал

данности, разный по масштабу, но

равный по степени важности для каждой личности. Такой прием явного

параллелизма является (используя термин В.М. Зазнобина) отражением по

оглашению.

Эта линия имеет развернутое продолжение: герои начинают строить

планы своей жизни, дальнейших действий:

Пётр I:

И думал он:

Отсель грозить мы будем шведу,

Здесь будет город заложен

На зло надменному соседу.

Природой здесь нам суждено

В Европу прорубить окно,

Ногою твердой стать при море.

Сюда по новым им волнам

Все флаги в гости будут к нам,

И запируем на просторе

.

Евгений

:

О чем же думал он? о том,

Что был он беден, что трудом

Он должен был себе доставить

И независимость и честь;

Что мог бы бог ему прибавить

Ума и денег.

Обычно в этом месте исследователи сразу переходят к плану Евгения

жениться,

это

вполне

соответствует

теме

строительства

нового,

но

не

является

зеркальным,

так

как

в

отрывке

о

Евгении

преобладает

тема

бедности,

неустроенности,

то,

чем

герой

неудовлетворен.

Однако,

возвращаясь

к

«ареалу

данности»

Петра,

мы

находим

это

соответствие:

описание

«замшелых

берегов»,

«приюта

убого

чухонца»

-

вот

что

не

удовлетворяет Петра как государя. Здесь возникает неожиданное обобщение:

14

сравнение

бедности

чухонца

с

бедностью

Евгения,

и

там

–

и

там

неустроенность,

берега

топкие,

дом-

приют

убогий

(ветхий).

Это

дополнительное

обобщение

возникает

благодаря

учету

взаимоотражения

смыслового потока (одного из свойств приёма зеркальности). Одновременно

обращаем

внимание

на символы-знаки:

Пётр I

стоял

(«стоял

Он,

дум

великих

полн»),

Евгений лежал

(«Стряхнул

шинель,

разделся, лег»),

а

Медный Всадник сидел («Кумир с простертою рукою/Сидел на Бронзовом

коне»). Как мы поймем позже, эти знаки вовсе не случайны и органично

укладываются

в

общую

картину

смысловых

отношений

образов.

Таким

образом, данность своей жизни Евгений осматривает внутренним взором, а

осматриваемая

Петром

данность

выведена

из

его

внутреннего

монолога,

описана

от

имени

автора

и

расщиряет

смысловую

значимость,

имеет

отношение не только к Петру, но и ко всей системе символов поэмы:

Пред ним широко

Река неслася; бедный чёлн

По ней стремился одиноко.

По мшистым, топким берегам

Чернели избы здесь и там,

Приют убогого чухонца;

И лес, неведомый лучам

В тумане спрятанного солнца,

Кругом шумел.

Эта

картина

сверхнасыщена

символами,

имеющими

отношение

к

разным линиям зеркальности (река, чёлн, берега, приют, спрятанное солнце,

лес),

но

обратим

внимание

еще

на

одно

его

качество:

поэт

обозначил

пространственные

характеристики «широко»,

«здесь

и

там»,

«кругом».

Панорамность вида в самом начале поэмы словно закладывает широкую

основу

всего

произведения,

его

построения,

которое

завершается

точкой

«пустынного острова», где заканчивается жизнь главного героя- Евгения.

Вольные,

широкие

мазки

художника

слова

во

Вступлении

в

предельной

степени контрастны скупым, напряженно-сжатым финальным словам поэмы:

15

Пустынный остров. Не взросло

Там ни былинки. Наводненье

Туда, играя, занесло

Домишко ветхой. Над водою

Остался он как черный куст.

Его прошедшею весною

Свезли на барке. Был он пуст

И весь разрушен. У порога

Нашли безумца моего,

И тут же хладный труп его

Похоронили ради бога.

Жизненные планы героев поэмы: от «здесь будет город заложен» до

«запируем на просторе» Петра, от «Жениться» до «и внуки нас похоронят»

Евгения – окончательно закрепляют эти параллельные линии как основную

смысловую конструкцию произведения по оглашению.

Тема

строительства,

связывающая

эту

параллель,

выделяется

в

самостоятельную линию. Евгений строит личную жизнь, Пётр Великий –

страну, разница «внутреннего» и «внешнего» векторов жизненных планов

резко обозначена.

Символически

это

выражается

в

образах

«города»

и

«дома».

Дом

невесты занимает все думы Евгения во время наводнения, не найдя его на

месте, герой сходит с ума. Через семь лет тело героя находят на пустынном

острове на пороге пустого дома.

Дом для героя - точка реализации его планов, приют (// «приют убогого

чухонца»).

Город как строительство новой России становится личными планами

Петра Великого («Здесь будет город заложен // Назло надменному соседу»). В

этом парадоксе несоответствия масштабов личности Петра - Евгения в поэме,

противопоставлении сильного и слабого, на наш взгляд, заключается важная

для А.С. Пушкина мысль: «Прошло сто лет», и послепетровское наследие

16

представлено обмельчавшим поколением, занятым исключительно личными

проблемами.

Евгений-

это

концентрированное,

символическое

отражение

слабости потомков Петра, неспособных достойно продолжать начатые им

великие преобразования. Однако сочувственное, сострадательное отношение

автора к «бедному» Евгению вынуждает нас предполагать, что образ Евгения

связан не только с темой маленького человека, но и с гораздо большими,

глубокими

смысловыми

обобщениями-

оценками

пушкинских

современников, петровских «наследников» первой трети ХIХ. Для такого

крепкого,

развернутого

структурного

сравнения

-противопоставления

героя

поэмы

великому

преобразователю

освещение

тем

маленького

человека

и

конфликта

личности

и

государства

–

слишком

узко

и

недостаточно. И именно «чтение» зеркальных приемов и выявление главной

зеркальной параллели поэмы позволяет сделать такой вывод.

Эти же приемы помогают выявить в теме градостроительства новый

смысловой пласт, ранее не обсуждаемый исследователями. Прочтение языка

иносказания

(зеркальности)

обнаруживает,

что

не

всё

в

Петербурге

А.С

Пушкину нравится. Оглашая то, что он «любит»:

Люблю твой строгий, стройный вид,

Невы державное теченье,

Береговой ее гранит, -

поэт утверждает определенную эстетику противопоставленного хаосу

порядка, стройности, достаточности. Здесь следует отметить и «В гранит

оделася Нева», и «Люблю однообразную красивость» военных построений.

В эстетике четкого порядка заключается и жесткое ограничение

смысловых потоков поэмы в «береговой её гранит» иносказательного

смысла, символов и зеркальных приёмов.

Однако,

всё

построенное

в

Петербурге

«пышно»,

«горделиво»,

эти

«громады» не подпадают под оглашенное автором «люблю», следовательно,

оценивается поэтом негативно по умолчанию, и строки:

17

И ясны спящие громады

Пустынных улиц, и светла

Адмиралтейская игла,-

открывают смысл слов «ясны», «светла» не только как «хорошо видны

ночью», но и как «понятны» автору, осознаваемы им в истинном свете их

существования. Сказанное тем более приобретает важное значение, когда мы

устанавливаем его связь с главной «бунтарской» репликой героя «Добро!

Строитель чудотворный!// Ужо тебе!»

3.

Вектор коррекции А. «Побежденная стихия»

Из всего выше сказанного вытекают следующие обобщения:

1.

Образ

Евгения

не

следует

рассматривать

только

во

временных рамках событий в поэме (1824-1825 годы). Центральная

структурно-образующая параллель «Пётр Великий – Евгений» чётко и

веско заставляет нас рассматривать этот образ в историческом аспекте.

Евгений – концентрированное отражение послепетровского поколения

«наследников».

2.

В связи с этим тема «Конфликт личности и государства в

поэме» теряет своё первостепенное значение.

3.

«В

гранит

одеты

берега»

-

основная

эстетика

четкой

упорядоченности символической и структурной организации поэтики

А.С. Пушкина, «читаемой» с помощью зеркальных приёмов.

4.

Зеркальная

параллель

ответов

Мицкевичу

в

поэме

не

содержит

прямых

возражений

А.С.

Пушкина

на

тезис

«поляка»

-

Петербург – «город сатаны». Русский гений четко разделяет то, что он

«любит» в «Петра творенье» и что ему не нравится в городе – по

умолчанию.

Сказанное призывает нас «следовать за мыслью великого человека»

1

и

обнажить

«парадоксы»

в

предельно

ясном,

обостренном

виде.

Действительно,

если

поэт

«гранитом»

отсекает

во

Вступлении

саму

возможность «бунта» против Петра Великого:

Пусть волны финские забудут

И тщетной злобою не будут

Тревожить вечный сон Петра! –

18

тогда против кого «бунтует» Евгений?

Все события в поэме имеют четко обозначенные временные рамки:

наводнение 1824 года происходит в ноябре, ровно через 10 месяцев, в августе

1825 года Евгений «бунтует» на Сенатской площади (обратим внимание – за

4 месяца до восстания декабристов), значит никак не может быть связано с

Декабристским восстанием, умирает герой на «пустынном острове» через 7

лет после «бунта», «прошлою весною» (год окончания поэмы – 1833). Вроде

бы

никакой

связи

с

декабристами.

Но

это

противоречит

историческому

аспекту

противопоставления

основной

линии

поэмы

«Пётр

Великий

–

Евгений»,

так

как

герой

не

может

быть

отражением

целого

поколения

«наследников» без такого важнейшего события, как восстания декабристов.

Обращаясь к тексту поэмы, находим намек на последнее:

Красуйся, град Петров, и стой

Неколебимо как Россия,

Да умирится же с тобой

И побежденная стихия;

Итак,

восстание

поэтом

рассматривается

как

«стихия».

Она

«побежденная»,

а

вот

природная

угроза

стихии

еще

долго

не

будет

побеждена.

Это побуждает пересмотреть описанное в поэме наводнение как две

стихии: само природное бедствие и восстание декабристов.

Непонятным только остается только целеуказание автором 1832 года.

III.

Ключевые приемы зеркальности в поэме.

«Два» потопа.

1.

«День» и «ночь»

В тревожных размышлениях о невесте во время наводнения Евгений

засыпает:

Сонны очи

Он наконец закрыл. И вот

19

Редеет мгла ненастной ночи

И бледный день уж настает…

Далее мы наблюдаем резкий, необычный для Пушкина перепад: начав

описание дня, он резко возвращается к описанию событий ночи. Причем

перепад будто бы намеренно показан в одной ломаной строке:

Ужасный день!

Нева всю ночь

Рвалася к морю против бури…

Описание наводнения в поэме основано на реальных свидетельствах

очевидцев, опубликованных в прессе. А вот факт «сидения» на мраморном

льве

дома

Лобановского,

что

на

Сенатской

площади,

автором

творчески

видоизменен. Реально спасавшийся от воды петербуржец, некий Яковлев,

поэтом заменен главным героем «повести». Это главный герой сам себя

видит

во

сне,

сидящим

на

«каменном

звере».

Пушкин

смешивает

две

реальности – реальность факта и реальность сновидения. Вписывая в ночной

сон Евгения потрясающую картину наводнения, основанную на реальных

фактах, фантастичных в своих образных обобщениях, как сон, А.С. Пушкин

одновременно добивается необыкновенной художественной реалистичности

сновидения

героя,

что

многими

воспринимается

как

сама

реальность

действий Евгения. Этой ошибки не избежал такой глубокий знаток текстов

Пушкина, как В.Я. Брюсов,- описывая сидящего на льве Евгения, он смотрит

на

его

действия

как

на

реальность:

«Это

первое

столкновение

бедного

Евгения и Медного Всадника. Случай сделал так, что они остались наедине,

двое на опустелой площади, над водой, "завоевавшей все вокруг", - один на

бронзовом коне другой на звере каменном. Медный Всадник с презрением

"обращен спиною" к ничтожному человечку, к одному из бесчисленных своих

подданных, не видит, не замечает его. Евгений, хотя его отчаянные взоры и

наведены недвижно "на край один", не может не видеть кумира, возникшего

из вод "прямо перед ним"(4, 3 – 44).

А.С.

Пушкин

дает

нам

четкую

символику

зеркального различения

реального от нереального символами «день» и «ночь». Вся первая часть

20

поэмы

заканчивается

сновидением

Евгения.

Описание

же

прерванного

«ночью» «дня» будет продолжено уже во второй части поэмы.

Как бы в подтверждение «сновиденческой» линии в первой части автор

вкладывает во внутренний монолог спящего Евгения обобщения такого ума и

масштаба, которые никак не соответствуют масштабам личности героя.

Во сне взор и мысли героя обращены целиком к Параше:

Боже, боже! там —

Увы! близехонько к волнам,

Почти у самого залива —

Забор некрашеный, да ива

И ветхий домик: там оне,

Вдова и дочь, его Параша,

Его мечта... Или во сне

Он это видит? иль вся наша

И жизнь ничто, как сон пустой,

Насмешка неба над землей?

И далее Пушкин еще несколько раз повторит слово «сон», подтверждая

значимость этого указателя направления авторской мысли.

Видение Евгения заканчивается типичными речевыми оборотами при

пересказе сна:

И он, как будто околдован,

Как будто к мрамору прикован,

Сойти не может! Вкруг него

Вода и больше ничего!

Даже после гибели невесты сон не дает покоя безумцу в течение

следующих десяти месяцев:

Ужасных дум

Безмолвно полон, он скитался.

Его терзал какой-то сон.

21

В августе 1825 года Евгений «проснется» на пристани, вспоминая и

осмысливая сон, который оказался «вещим»: во сне Евгения А.С. Пушкин

дает образную оценку Декабристскому восстанию как стихийному бедствию,

наваждению, у которого одинаковые «корни» с реальным наводнением

-

«западные ветры». Показывая Евгения в курьёзном, беспомощном положении

среди «хищных» волн, сидящим на европейском символе державности – льве,

А.С. Пушкин показывает восстание декабристов как стихийное бедствие, как

внешнюю угрозу, привнесенную с Запада. В то же время в Евгении отражены

признаки самих декабристов, когда он сидит на «льве сторожевом» скрестив

руки на груди, в позе Наполеона.

Расшифровка зеркальности символов «дня» и «ночи» в применении к

описанию двух реальных событий - наводнения и восстания -

наполняет

поэму

совершенно

новым

звучанием,

расширяет

горизонты

пушкинских

обобщений,

поражающих

своей

философской

глубиной

и

смелостью

звучания. Это дает нам основание считать данный прием ключевым в

поэме.

2.

«Сон»

Причина, по которой поэт так «закодировал» декабристскую тему в

поэме,

вполне

очевидна:

тема

восстания

1825

года

при

Николае I

была

табуирована. Поэтому сложная система символики и зеркальных приемов,

намеренно подчеркнутое «отведение» событий в поэме от 14 декабря 1825

года – это приёмы защиты «в тумане спрятанного солнца», истины, которую

А.С.

Пушкин

не

мог

представить

прямолинейно

в

своем

ответе

Адаму

Мицкевичу.

О непосредственной связи поэмы с Декабристским восстанием говорят

впечатляющие факты, вскрытые в книге А. Чернова «Длятся ночи декабря»

(4,

9),

посвященной

длительным

поискам

места

захоронения

казненных

декабристов. Отправной точкой изыскательских работ было открытие Анны

Ахматовой

черновиков

А.С.

Пушкина

с

отрывком

стихотворения,

датированного

1830

годом,

и

рисунками

островных

видов,

на

одном

из

22

которых

изображена

могила.

По

скалистым

образованиям

и

останкам

деревьев,

изображенных

А.С.

Пушкиным,

нашли

место

захоронения

на

острове

Гонорапуло

(по

фамилии

бывшего

хозяина

острова).

Здесь

мы

приводим текст найденного А.Ахматовой стихотворения:

…Стремлюсь привычною мечтою

К студеным северным волнам.

Меж белоглавой их толпою

Открытый остров вижу там,

Печальный остров — берег дикой

Усеян зимнею брусникой,

Увядшей тундрою покрыт

И хладном пеною подмыт.

Сюда порою приплывает

Отважный северный рыбак,

Здесь невод мокрый расстилает

И свой разводит он очаг.

Сюда погода волновая

Заносит утлый мой челнок.

Сравнение этого чернового отрывка с финалом поэмы убедительно

подтверждает мысль о том, что тема декабристов, Декабристское восстание

полноправно вошло в основное содержание поэмы:

Остров малый

На взморье виден. Иногда

Причалит с неводом туда

Рыбак на ловле запоздалый

И бедный ужин свой варит,

23

Или чиновник посетит,

Гуляя в лодке в воскресенье,

Пустынный остров. Не взросло

Там ни былинки. Наводненье

Туда, играя, занесло

Домишко ветхой. Над водою

Остался он как черный куст.

Его прошедшею весною

Свезли на барке. Был он пуст

И весь разрушен. У порога

Нашли безумца моего,

И тут же хладный труп его

Похоронили ради бога.

Указание на «пустынный остров» как место захоронения казненных

декабристов окончательно развеивает сомнение в том, что Декабристское

восстание

является

частью

истинного

содержания

поэмы

«Медный

Всадник». Герой поэмы не является участником самого реального события,

он только отражает авторскую оценку революционному «потопу»:

1.

В курьезности и нелепости положения Евгения «во сне»

автор подчеркивает беспомощность, слабость и неподготовленность

революционеров.

2.

Е в г е н и й сидит

на

«каменном

звере»,

являющемся

европейским

символом

власти,

державности.

А.С.

Пушкин

резко

критиковал

европейские

«корни»

революционных

мыслителей

(что

довольно широко представлено биографами поэта в его спорах с П.

Вяземским), поэтому понятно, «ясно» его отношение к «сторожевым

львам» как к угрозе русской государственности.

3.

Евгений во сне находится в безвыходной ситуации: стихия

загнала его «в угол» (угол дома Лобановского), он окружен со всех

сторон «хищными» волнами.

4.

Сидя на льве, Евгений целиком охвачен тревогой о Параше,

мыслями

о

ее

доме,

к

которому

он

стремится.

Противоречивость

24

внутри

декабристского

движения,

отсутствие

единой

платформы

и

даже

враждебное

противостояние

его

ветвей

и

отдельных

представителей так или иначе отражалось и на самом А.С. Пушкине,

который

не

мог

этого

не

видеть

со

времен

Южной

ссылки.

Предчувствие

роковой

обреченности

«наполеоновских

планов»

усиливается зловещей связью «сидящего на льве» с отвернувшимся от

него «в неколебимой вышине» Медным Всадником.

В значимом Примечании № 3 к поэме А С. Пушкин верен строю своих

мыслей: «Мицкевич прекрасными стихами описал день, предшествовавший

петербургскому наводнению, в одном из лучших своих стихотворений —

Oleszkiewicz. Жаль только, что описание его не точно. Снегу не было — Нева

не была покрыта льдом. Наше описание вернее, хотя в нем и нет ярких

красок польского поэта». Поэт верен точности своей исторической оценки

«двух потопов», прикрытых защитным покрывалом «тумана».

В свете современной историографии влияние масонской Европы на

декабристское движение многими историками рассматривается в том ключе,

в каком оно оценивается А.С. Пушкиным: восстание представляло угрозу для

русской государственности и унесло самое ценное – жизни пятерых, сломало

судьбы лучших людей России, в том числе друзей поэта, таких, как «друг

бесценный»

И.И

Пущин,

В.

Кюхельбекер.

Вот

почему

автор

сравнивает

бедствие

с

шайкой

разбойников,

уносящих

не

просто

материальные

ценности:

Так злодей,

С свирепой шайкою своей

В село ворвавшись, ломит, режет,

Крушит и грабит; вопли, скрежет,

Насилье, брань, тревога, вой!..

И, грабежом отягощенны,

Боясь погони, утомленны,

25

Спешат разбойники домой,

Добычу на пути роняя.

Образные взаимоотражения «двух потопов» создают потрясающую по

своим масштабам панораму смыслового пространства Пушкина- историка,

Пушкина –философа.

3.

Вектор коррекции В. «Бедный мой Евгений»

Табуированная

тема

Декабристского

восстания

представлена

Пушкиным в форме сновидения главного героя, в котором Евгений видит

себя

на

Сенатской

площади

во

время

«потопа».

А.С.

Пушкин,

рисуя

трагическую картину реального наводнения 1824 года, проецирует его на

второй «бедствие» - восстание 14 декабря 1825 года. Данное зеркальное

отражение предохраняет автора от прямолинейных обвинений в освещении

запрещенной темы. К тому же описывается не само восстание, дается его

авторская оценка в образной форме.

Герой

появляется

на

Сенатской

площади

дважды,

во

сне

и

наяву,

причем второй раз уже «бунтуя». Вот эта двойственность: ночного и дневного

сознания, двух «потопов», трезвого разума и «безумия», «сидения на льве и

самого

«бунта»

героя

–

является ключевым

зеркальным

приемом

направления

смысловых

потоков

в

поэме,

потоков,

которые

автор

заключает

в

«гранит»

символами

временных

дат.

Обезопасив

себя

от

«декабря»

августом

1825

года,

А.С.

Пушкин

в

финале

«петербургской

повести» как бы перебрасывает мостик в 1832 год, приоткрывая вдумчивому

читателю, что в охватываемых мыслью автора период все же входит декабрь

1825 года: труп Евгения нашли «прошедшею весною» (год окончания поэмы

-1833).

Конечное же, описание наводнения не является описанием восстания,

но символическо - образная корреляция их очевидна, именно она, зеркально

отражаясь, создает новое поле восприятия произведения, что можно показать

хотя бы на одном примере:

26

Осада! приступ! злые волны,

Как воры, лезут в окна. Челны

С разбега стекла бьют кормой

Хаотичный

ход

восстания,

личная

растерянность

участников

(«челнов»),

потерявших

общность

целеполагания,

«злое»,

скрытое,

«воровское»

влияние

«неучастников»

(«волны»)

создают

картину

сумятицы, беспорядочного, бессмыленного, губительного «битья» «окон

в Европу».

Поразительный эффект взаимного отражения двух «потопов» требует

нового

тщательного

осмысления

и

подробного

описания,

что

требует

отдельного исследования.

Нельзя

не

выразить

свое

восхищение

филигранной

точностью

Пушкина в этой многослойной игре смыслов и обобщений. Отсекая развитие

поверхностного смысловой слоя, поэт развивает скрытый, истинный смысл

событий, четко контролируя допустимую ему меру приемами отсечения и

умолчания. Назревшие обобщения порождают новые вопросы:

1.

Основное

содержание

поэмы

составляют

два

события:

наводнение

1824

года

и

восстание

1825

года.

Взаимопроекции

описательной и оценочной пластов этих событий в поэме открывают

огромное

пространство

художественно-исторической

панорамы.

Каково же место в нем Медного Всадника?

2.

Два

«потопа»

рассматриваются

автором

через

призму

зеркальной

параллели

«Пётр

Великий

–

Евгений»

в

ключе

исторической

роли

личности

в

судьбе

России,

судьбе

петровского

наследия. Почему же автор ни слова не говорит о Николае I ?

3.

Образ

Евгения

является

главным

средством

отражения

авторской позиции как к Декабристскому восстанию, так и к трагедии

его исхода: восстание – это «бедствие», «стихия», его исход («дом

пустой»)

–

личная

трагедия

А.С.

Пушкина.

Смысл

этого

ясен.

Но

почему тело Евгения находят только в 1832 году?

27

4.

Верный

принципу

зеркальной

двойственности,

А.С

Пушкин дает в первой части поэмы описание реального наводнения и

«сновиденческую» оценку восстания декабристов. Во второй части, в

которой герой второй раз появляется на Сенатской площади, Евгений

«проясняет» смысл терзавшего его сна. Герой «бунтует» перед Медным

Всадником.

Каков

же

истинный

смысл

«бунта»

Евгения,

если

он

отсечен автором от Петра Великого и теперь уже от декабристов?

Почему, дав оценку «второго» потопа, автор не дает оценку «первому»?

IV.

«Всадник Медный»: темы Безумия и

Подмены петровских преобразований

1.

Царская линия в поэме

В

течение

10

месяцев

после

потери

невесты

Евгений,

потерявший

смысл жизни, скитался «ужасных дум /Безмолвно полон»:

Но бедный, бедный мой Евгений...

Увы! его смятенный ум

Против ужасных потрясений

Не устоял. Мятежный шум

Невы и ветров раздавался

В его ушах.

«Мятежный шум» - это прямое указание на восстание, и он звучит в

августе 1825 года, до восстания, по воле автора, проецирующего на героя

смысловые задачи текста из своего 1833 года. Для Пушкина важно время

«бунта» Евгения, отсеченного от декабря, от восстания, потому что это

бунт автора.

Как «чёлн» без целеполагания, Евгений потерял признаки личности:

Он оглушен

Был шумом внутренней тревоги.

И так он свой несчастный век

Влачил, ни зверь ни человек,

28

Ни то ни сё, ни житель света,

Ни призрак мертвый...

В то же время молодого человека «терзал какой-то сон». Теперь-то

мы уже знаем, что это «вещий» сон-образ, в котором автор выражает свою

оценку декабристскому бунту. Евгений играет в нем пассивную роль

отражения, он был занят мыслями о Параше. Но Пушкину надо было вновь

«просмотреть» все детали сна. Так Евгений «просыпается» на пристани и

вновь оказывается на Сенатской площади:

Евгений вздрогнул. Прояснились

В нем страшно мысли. Он узнал

И место, где потоп играл,

Где волны хищные толпились,

Бунтуя злобно вкруг него,

И львов, и площадь, и того,

Кто неподвижно возвышался

Во мраке медною главой…

Перечисление деталей сна – это подтверждение реальности видения.

Для самого героя важно переживание невозможности в то время помочь

невесте. Для автора – подкрепление связи с восстанием декабристов.

Безумие

героя-

важное

условие

прослеживания

пушкинского

хода

мыслей.

Вспомним

сцену

сумасшествия

старого

Дубровского

в

романе

«Дубровский».

В

помутившемся

сознании

благородного

дворянина

смешались

временные

и

пространственные

пласты

сознания:

«Слыхано

дело, ваше превосходительство, — продолжал он, — псари вводят собак в

божию

церковь!

собаки

бегают

по

церкви.

Я

вас

ужо

проучу...»

Два

пространственных пласта: псарня (место конфликта) и церковь (место суда),

смещиваясь,

создают

«безумный»

образ

неправедности,

совершаемой

в

божьем месте.

29

Так

и

в

«Медном

Всаднике»

автор

наделяет

героя

несколькими

пластами сознания. Первый, поверхностный, связан с переживаниями во

время и после наводнения, страданием от потери близкого человека. Этот

слой автор «любезно» закрепил за графом Хвостовым (прием отсечения). В

более глубокие слои сознания автор вкладывает свои обобщения и оценки.

Пушкину даже выгодно, чтоб его герой был не очень умен, чтоб «маска»

автора яснее просматривалась в его словах. Это дает основание нам считать,

что Евгений - это образ – функция, авторский инструмент игры смысловых

пластов в поэме.

В сцене «бунта» мы будем опираться на «парадокс» речи героя и её

обоснования:

Пред горделивым истуканом

И, зубы стиснув, пальцы сжав,

Как обуянный силой черной,

«Добро, строитель чудотворный! —

Шепнул он, злобно задрожав, —

Ужо тебе!..»

Защитная функция первого слоя «сработала»: Евгений обвиняет

Петра Великого за то, что тот основал город опасно близко к морю. Поэтому

император - виновник смерти невесты героя. Однако мы уже знаем: в

поэтике «повести» такой смысл уже отсечен автором как «тщедушный».

Эпитет «чудотворный» применительно к Петру Великому Пушкин не

употребляет.

Александр I

исключается:

«Властитель

слабый

и

лукавый»

(«Евгений Онегин»).

Николай I? На первом уровне – отсечен поэтикой (защита): время бунта

– август 1825 года - Николай воцарится только через четыре месяца. А на

втором, авторском уровне 1833 года, - да.

Неслучайно автор подробно описывает действия Евгения:

30

и вдруг

Остановился — и вокруг

Тихонько стал водить очами

С боязнью дикой на лице.

Поэт

словно

со

стороны

описывает

действия

героя,

которые

совершаются в момент активного мыслительного обобщения увиденного.

Автор предлагает нам самим «увидеть», что мог видеть Евгений:

Кругом подножия кумира

Безумец бедный обошел…

2.

«Строитель чудотворный»

Итак, назовем всё, что видел Евгений «кругом»: дом Лобановского со

«сторожевыми львами», Исаакиевский собор (весь в строительных лесах),

здания Сената и Синода, набережную Невы, здание Адмиралтейства.

Из

всех

зданий

на

«чудо»

строения

претендует

только

одно

–

Исаакиевский собор. В 1834 году было официально открыто другое «чудо» -

Александрийский

столп,

который

на

момент

окончания

поэмы

был

уже

возведен. К этому же времени была возведена и основная часть собора с его

«чудотворными» колоннами. Оба строения считаются главными заслугами

Николая I (вместе со строительством железных дорог).

А.С. Пушкин очень внимательно следил за развитием инженерной,

военной мысли в России, прекрасно разбирался в экономических вопросах.

Обвинения Николая как «строителя чудотворного» имеют основания в

обоих смысловых пластах поэмы:

1)

Сразу после наводнения 1824 года был объявлен государственный

конкурс проектов по защите Петрограда от стихийных бедствий.

Инженер Базен предложил гениальный даже по современным оценкам

проект защиты города. Он учитывал главную опасность бедствий – в нагоне

ветром морской волны в Неву. Однако Николай I отверг этот проект как

«дорогостоящий». Он был реализован уже в наше время, в 2011 году (см.

31

Приложение № 5-2). Стоимость же только двух «проектов» самого царя по

самым грубым подсчетам многократно превышают стоимость построенной

плотины.

Вот

почему

в

теме

градостроительства

Пушкину

так

«ясны»

и

ненавистны «спящие» громады» (по петровским меркам- бесполезные). Это

зеркально подтверждается в другом пушкинском произведении – «Домике в

Коломне», где автор с ненавистью и злобой смотрит на трехэтажное здание,

построенное на месте домика Параши, жившей со своей матерью-вдовой:

Мне стало грустно: на высокий дом

Глядел я косо. Если в эту пору

Пожар его бы охватил кругом,

То моему б озлобленному взору

Приятно было пламя.

Так

А.С.

Пушкин

поднимает

в

поэме

важнейшую

тему подмены

истинно государственного, петровского уровня управления государства

плохо маскируемым стремлением к личному величию.

Любопытна ведомость ежегодных затрат на строительство «Исаакия».

Сразу после смерти А.С. Пушкина затраты на собор увеличиваются вдвое (5

- 3).

2)

«Декабристский» пласт «бунта» Евгения восходит к не менее

важной Теме Безумия. Как известно, А.С. Пушкин осуждал масонские корни

декабристского движения (в этом он хорошо разбирался). Но поэт не мог не

видеть и многочисленные масонские символы в строениях на Сенатской

площади (подробнее об этом смотрите в книге «Медный Всадник – это ВАМ

не Медный змий»), в том числе и в Исаакиевском соборе. И русского гения

глубоко

возмущают

«злые

волны»

влияния

скрытых

сил, сталкивающих

между собой государство и бунтарей.

Вот это поэт и называет самой опасной угрозой государству, это и есть

Безумие. Вот почему Медный Всадник поднимается до уровня Всадника

Апокалипсиса.

Прикрывающийся «великими проектами» царь слаб и мелок, как герой

поэмы Евгений. И только потому, что «чёлн» его целеполагания направлен

исключительно на себя, на самовозвеличивание. Он ничего не может сделать

32

с «хищными волнами» скрытого влияния. И только Пётр Великий остается

истинной мерой государственной безопасности и развития.

Выдающийся ученый В.А.Чудинов в книге «Тайнопись в гениальных

рисунках

А.С.

Пушкина»

(«Традиция»,

Москва,

2014

г.)

расшифровал

подпись Пушкина к рисунку коня, сбросившего наездника. Не углубляясь в

детали

изысканий.

приведем

итог

его

исследования:

«Так,

весь

текст

довольно

короткий:

ЕЗДОКЪ

ПШИКОВЪ

ПАЛЪ

В

РОВЪ,

ЖЬДОШЬ.

ПУШКИН.

Или, в современной записи, ЕЗДОК ПШИКОВ ПАЛ В РОВ.

ЖДЕШЬ.

ПУШКИН. Всего

7

слов»

(4,

10

–

217-218).

На

рисунке,

датированным 1829 годом, изображен явно Медный Всадник.

Преследование

Медным

Всадником

молодого

человека

происходит

исключительно

в

безумном

сознании

«бедного

Евгения».

Введение

мертвецкого образа (Ю. Лотман) в преследование живого героя напоминает

какой-то страшный ритуал. Так Безумие преследует героя во всех смысловых

отношениях. И причина преследования – не в «тщедушном» шёпоте героя, а

в том, что его «увидели».

В «Песни о вещем Олеге» зеркальными с «Медным Всадником»

становятся слова «Но примешь ты смерть от коня своего». Конь как образ

народа наводит нас на мысль о восстании, революции. А вот образ змеи

говорит о

тайном, сокрытом зле для любого правителя государства, и не

только. На рисунке А.С. Пушкина, в отличие от памятника, она жива.

Имя главной угрозы для России выведено в название поэмы, которую

сам поэт своей рукой оформил в такой орфографии: «Медный Всадник» (см.

Приложение № 9) Иное начертание названия поэмы – глубоко ошибочно.

Медный Всадник не простит Русскому Гению истину. По всем законам

тайного влияния скрытые силы отомстят поэту. О том, как «пятая колонна»

вокруг Нессельроде расправляется с А.С. Пушкиным, легко обходя царя, на

наш

взгляд,

убедительно

показал

Н.

Шахмагонов

в

книге

«Император

Николай и Пушкин».

3.

Загадка 1832 года

Поэма написана А.С. Пушкиным осенью в Болдино в 1833 году за

25

дней.

Летом

ему

подарили IV

том

собраний

сочинений

Адама

33

Мицкевича, который поэт тщательно конспектировал и переписывал на

пол-листа, оставляя поля для построчных ответов и комментариев.

Было бы логичным отнести смерть главного героя к 1833 году, то

есть времени создания поэмы. На 1832 год есть только одно указание –

это дата издания в Париже IV тома с/с А. Мицкевича.

Отношения двух поэтов, считавшиеся дружескими, были далеко не

простыми. А.С. Пушкин восхищался талантом «великого поляка», но не

принимал его откровенную русофобскую позицию. Новые произведения

друга-соперника вызвали острую реакцию А.С. Пушкина и побудили

его

дать

достойный

ответ.

Так

как

Мицкевич

не

изменил

своим

взглядам, не развил их, а только обострил их, новым изданием он

подтвердил

свой

отказ

от

попыток

искать

гармонии

с

миром

и

человеком,

оставаясь

в

глухой

ненависти

к

русской

истории.

Опубликовав книгу, «великий поляк» тем самым окончательно отказался

искать паритетной общности с русским гением. Это был разрыв лично с

А.С. Пушкиным.

Поэма как ответ Мицкевичу утверждала новые ценности Русского

гения: его взгляды претерпели серьезные изменения, он отказывался

принимать любую форму насилия, любую форму бунта или восстания. С

изданием IV тома с/с А. Мицкевича «незаметно» для всех умирает

Евгений,

«увидевший»

содержательную

«пустоту»

«ветхого

дома»

устаревших идей. Такова последняя функция главного героя, функция

отражения авторской позиции. Смертью героя А.С. Пушкин «прощает»

Мицкевича как поэта и «прощается» с ним как с человеком. И дата этой

смерти определена самим Мицкевичем. Место упокоения Евгения –

рядом с могилой казненных декабристов.

В русской литературе не было и, пожалуй, нет другого такого

образа, который бы так ясно и чисто отражал авторскую позицию на

34

сложнейшие вопросы русской истории и роли личности в ней, как

Евгений в поэме «Медный Всадник». Евгений – это зеркало авторского

видения истины по меркам Русской Величины – Петра Великого.

4.

«Пустынный остров» - сведение всех линий.

Все тематические линии сводятся на «пустынном острове». Образ Петра

Великого для А.С. Пушкина – это критерий Величия личности в истории, это

мерка, по которой он определяет состоятельность претензий любой личности

на свой вклад в историю. Именно этот эпический масштаб оценки и

декабристов, и А. Мицкевича, и императора Николая «уравновешивает»

финал поэмы с его Вступлением.

Масштабы великодушия Пушкина к жертвам «наводнений»,

управляемых скрытыми силами, к жертвам, не видящим, кто «делает»

Историю, поднимают значение Русского Гения до планетарного уровня.

Поэтому Медный Всадник вынесен в название поэмы как указание на

основной источник угрозы для существования России.

Поэтика «петербургской повести» имеет знаки предвидения Пушкиным

своей гибели от Медного Всадника: «чёрный куст» на острове отражает

место дуэли на Чёрной речке.

«Сфинкс» открыл свою тайну, разгадку которой предстоит еще

уточнять, дополнять, конкретизировать. Но привлекательность и

ценность его для нас становятся неоспоримыми, потому что поэма

«Медный Всадник» - это послание А.С Пушкина нам, наследникам

Великого достояния, актуальное сегодня как никогда.

35

V.

Выводы. «В гранит одеты берега»

1.

В ходе исследования с помощью анализа зеркальных приёмов

нам

удалось

доказать,

что

образ

истины,

«в

тумане

спрятанного

солнца»,

-

главный

символ

поэмы,

определяющий

её

основную

тематическо-

содержательную линию. Критерием определения этой истины А.С. Пушкин

взял

деятельность

Петра

Великого

как

Меру

истины

в

обеспечении

безопасности

и

расцвета

государства.

В

результате

всё

произведение

представляет из себя историческую оценку современной поэту эпохи в плане

несоответствия этой Мере как угрозу государству.

2.

Работа

помогла

установить,

что

поэтика

«Медного

Всадника»

раскрывается исключительно при анализе использованных А.С. Пушкиным

приёмов

зеркальности:

оглашения,

умолчания

и

отсечения.

Зеркальные

приёмы – основные регуляторы смысловых отношений в поэме, которые, по

воле автора, допускают «защитный» (поверхностный) слой толкования.

3 .

Использование

системы

зеркальных

приемов

в

большой

степени

расширяет

и

углубляет

содержательно

-

тематическое

пространство

произведения,

включающее

в

себя

Декабристское

восстание

и

место

захоронения декабристов, смысл ответа на русофобию Мицкевича и роль

«хищного» западного влияния на историю России. Зазвучала ранее никем не

исследованная тема в поэме – личность как источник угрозы для государства

(Николай Первый, декабристы, Мицкевич).

4.

Открывающееся пространство содержания требует кардинального

пересмотра всех тематических линий романа. На первое место выходят темы

истинных и ложных угроз для Личности и Государства, Пётр Великий как

36

пушкинская

мера

Величия

личности,

трагическая

судьба

наследия

петровский преобразований, декабристская тема, Пушкинская мера Русского

Великодушия и другие.

5. С помощью анализа зеркальных приёмов выяснилось, что образ «Медного

Всадника»

-

это

образ

«безумного»

управления

государством,

главный

источник угрозы для его существования.

6. Удалось доказать, что образ Евгения – образ-функция, зеркало отражения

авторских мыслей и обобщений.

7. Тезис В.М. Зазнобина о том, что В «Медном Всаднике» А.С. Пушкин

уровень

иносказательного

языка

доводит

до

совершенства,

благодаря

рассмотрению зеркальных приёмов получает своё полное подтверждение.

8. Выяснилось, что зеркальными параллелями пронизано всё творчество А.С.

Пушкина, что составляет благодатный предмет предстоящих исследований.

9.

Представляется

перспективным

и

полезным

исследование

зеркальных

приемов в их соотношении с отражательными функциями всех тропов.

37

VI.

Приложения

1.

Зеркальная линия «Пушкин – Пётр I»

2.

Зеркальная линия «Пушкин – Медный Всадник»

3.

Зеркальная линия «Евгений – Медный Всадник»

4.

Источники.

5.

Примечания, исторические справки.

6.

А. Норкин. «Сиянье шапок этих медных…»

7.

А. Чернов. «Длятся ночи декабря. Поэтическая тайнопись:

Пушкин – Рылеев – Лермонтов». Фотографии.

8.

Факсимильное фото рисунка А. С. Пушкина «Конь»

9.

Факсимильное фото титульной страницы «Медного Всадника»

10.

Зеркальные линии, выходящие за пределы «Медного

Всадника»

11.

Н.Шахмагонов. «Император Николай и Пушкин» (отрывок)

38