Введение

Бах и Гендель – крупнейшие фигуры на музыкальном Олимпе эпохи

барокко.

Их творчество явилось

кульминацией в

развитии музыкальной

культуры первой половины XVIII века. Многое объединяет этих двух гениев,

которые,

к

тому

же,

были

ровесниками

и

соотечественниками.

Оба

композитора синтезировали художественный опыт различных национальных

школ,

их творчество – это своеобразное

подведение

итогов в развитии

многовековых традиций.

Трудолюбие

и

сила

воли

помогали

им преодолевать

жизненные

препятствия,

способствовали активному развитию

​

творчества и созданию

большого количества произведений.

Интерес

к

жизни

Баха

и

Генделя

не

угасает

и

по

сей

день:

исследователи

находят

новые

архивные

документы,

рукописи,

активно

исполняется

их

музыка

в

аутентичном

прочтении,

снимаются

художественные и документальные фильмы.

В 1985 году немецкий писатель и журналист Пауль Барц написал пьесу

«Возможная встреча»,

где в центре событий – вымышленная встреча двух

гениев.

​

По этой пьесе

было поставлено более двадцати спектаклей.

На

сегодняшний день она переведена на четырнадцать языков и уже много лет

находится в репертуаре отечественных и зарубежных театров

​

.

В этой пьесе нет каких-то очевидных подсмыслов,

метафор,

прочей

особой интеллектуальной нагрузки.

Это фантазия блестяще разбирающегося

в музыке немецкого драматурга о том, что вот встретились и поужинали два

мэтра своей эпохи — Бах и Гендель.

Хотя свидетельств о том,

что они

встречались,

нет.

Гендель

большую часть

жизни прожил

в

Лондоне,

приобрел мировую славу и богатство,

а Бах жил в провинциальных городах

3

Германии, переезжая из одного в другой. Последние тридцать лет он работал

кантором церкви св. Фомы в Лейпциге.

Пауль Барц пишет о двух великих композиторах,

которые были во

многом антиподами: один гений – земной, другой – космический.

«А где ваша музыка исполняется?», — спрашивает Гендель.

«Здесь!», — Бах показывает рукой на сердце.

«Не слишком ли маленькая сценическая площадка?»,

— иронизирует

Гендель.

«Зато хорошо посещается!», — отвечает Бах .

1

В России

по

пьесе

Паля

Барца

был

поставлен спектакль

«Возможная

встреча» (МХАТ им. Чехова, 1991 год) и снят телевизионный фильм «Ужин в

четыре руки» (режиссер Михаил Козаков, 1999г.)

Данная работа посвящена этим двум постановкам.

Цель работы -

сделать сравнительный анализ

двух режиссерских версий

пьесы Пауля Барца. Для этого необходимо решить следующие задачи:

-

сравнить пьесу Пауля Барца с пьесой А.С.

Пушкина «Моцарт и

Сальери»;

- сопоставить образы композиторов в двух спектаклях;

-

сравнить художественные детали в оформлении места и времени

действия;

Актуальность данной работы состоит в том,

что на сегодняшний день

нет отдельного самостоятельного исследования, посвященного пьесе П.Барца

и ее постановкам в России.

Несколько статей в газетах и сообщений на

форуме

показывают

интерес

к данной теме,

однако,

в

полной мере не

отвечают на все вопросы, возникающие при просмотре.

1

Барц П. Возможная встреча.

4

Работа состоит из Введения, трех глав и заключения.

Глава I. Бах и Гендель – параллели и антитезы

​

Всем известно, что Бах и Гендель никогда не встречались, хотя и были

попытки организовать между ними состязание в игре на клавесине и органе

(как между Бахом и Маршаном).

Известно также,

что сам Бах искал случая

лично

познакомиться

с

Генделем.

Но

поскольку

встреча

двух великих

музыкантов XVIII века так и не состоялась, их современникам и следующим

поколениям оставалось только фантазировать о том,

какой она могла бы

быть.

Именно такой фантазией является комедия Пауля Барца «Возможная

встреча». Действие ее происходит в 1747 году (за три года до смерти Баха) в

Лейпциге.

Встреча

Баха

и

Генделя

–

не

только

встреча

двух

гениальных

музыкантов, но и просто встреча двух людей с разными характерами, разным

мировоззрением, разными странностями и привычками.

Гендель – человек светский.

Он занимался,

как бы мы теперь сказали,

шоу-бизнесом

и

был

не

только

композитором,

но

и

режиссером,

и

продюсером своих оперных спектаклей. Как человеку, большую часть жизни

посвятившему театру,

ему просто необходимо было быть на публике,

ему

необходим был шумный успех, овации, восторги поклонников. Разумеется, у

этой красивой жизни была и обратная сторона.

Как известно,

фортуна не

всегда

благосклонна.

Периодически

случались

провалы,

в

результате

которых Гендель разорялся.

Переживания,

связанные с этим, часто служили

5

причиной болезней Генделя.

Известен даже случай,

когда после одной из

неудач у Генделя парализовало правую руку. К счастью, в Танбридж-Уэльсе

он вылечился.

Конечно,

у «бедного» Иоганна Себастьяна Баха,

кантора церкви Св.

Фомы,

жизнь была поспокойнее.

Кстати,

легенда о нищете Баха развенчана

еще А.Швейцером.

Есть и другая легенда – о скромности Баха.

Вряд ли он

был образцово скромным,

как о нем пишут

в учебниках.

Просто Бах –

типичный церковный музыкант.

Ему не

было особого дела

до похвал,

поскольку он был очень верующим и, наверное, всегда помнил, что трудится

во славу Того, кто дал ему талант, а не на забаву публике. Известно, что он в

конце своих произведений обычно писал:

Soli

Deo Gloria (Одному Богу

слава).

Пьеса Пауля Барца рассказывает о том,

чего никогда не было,

но что

вполне

могло

случиться.

Место действия

— Лейпциг,

1747 год.

Георг

Фридрих Гендель,

любимец публики и сильных мира

сего,

приглашает

Иоганна Себастьяна Баха,

кантора церкви Святого Фомы и отца двадцати

детей, на обед в гостиницу. Агрессивный настрой первых минут этой встречи

перерастает во взаимопонимание двух стареющих композиторов,

мудрых,

одиноких и одинаково несчастных.

Человеческие,

профессиональные отношения,

двух творцов,

гениев. Два

человека,

которые

создавали

новое

в

искусстве,

пытаются

поговорить,

обсудить,

выказать

свой вкус

или отсутствие вкуса,

знание

потребностей общества.

Но как всегда,

преследуя высокие мотивы,

они все

равно остаются слишком людьми. Один с любовью к роскоши и признанию,

а другой,

пытающийся быть хорошим семьянином,

и все же стремящийся к

славе.

6

Пьеса,

повествующая

о встрече и беседе двух гениев,

напоминает

похожий сюжет,

рассказанный Пушкиным в маленькой трагедии «Моцарт и

Сальери». Сравним два произведения.

Для начала, обе пьесы - о событиях, которых не было, хотя они "могли

произойти". Но Пауль Барц знает, что встречи Баха и Генделя не было, и что

их совместный ужин он полностью придумал,

он "предлагает

вариант",

дополняющий известную реальность.

А версия Пушкина о смерти Моцарта

от руки Сальери читателей убедила.

Что ели и пили Моцарт и Сальери на вечернем ужине? Читаем у Пушкина:

"Обед хороший, славное вино". Детали особо не уточняются.

А чем трапезничали Бах с

Генделем?

Слишком много всего было им

преподнесено,

треть пьесы – сплошное меню.

Вот так и вся пьеса Барца -

более "вещественная", более обращенная к "прозе бытия" музыкантов. О том,

что хороший обед здесь и сейчас важнее рассуждений о музыке и вечности,

борьбы если не за успех, то за выживание – об этом первая половина пьесы.

Множество бытовых деталей как указание

на

жизненность.

А дальше

начинаются параллели.

Приведем несколько перекликающихся мотивов.

Во-первых,

рассказы

композиторов об их детстве.

Сальери вспоминает:

​

"Родился я с любовию к искусству...Отверг я рано

праздные забавы,

Науки,

чуждые музыке, были постылы мне" . И Гендель в

2

пьесе Барца тоже упоминает о своем детстве и том, как он боролся со своим

отцом, не позволявшим ему заниматься музыкой.

"Requiem" Моцарта доводит до слез Сальери,

а "Страсти по Матфею"

Баха восхищают Генделя. Бах не боится "ни того света, ни этого" и, в отличие

2

А. С. Пушкин «Моцарт и Сальери»

7

от

Генделя,

может

иногда

сочинять

просто

"для

себя".

Баха

назовут

когда-нибудь святым,

"пятым евангелистом" - это напоминает пушкинского

Моцарта и его монолог о силе гармонии. Правда, Бах Барца более практичен,

чем Моцарт

Пушкина:

он много рассказывает

о непростых условиях,

в

которых живет

и работает,

о лишениях,

которые терпит,

об уловках,

в

которые пускается, чтобы содержать маленькое семейство.

Кто главный герой трагедии Пушкина, да и есть ли он? На этот вопрос

трудно ответить однозначно. Для кого-то – Моцарт. Но можно услышать, что

Сальери

ярче

и

содержательнее.

Как

правило,

считается,

что

"отрицательный"

герой,

сам по

себе,

интереснее

положительного,

уже

потому, что он отрицательный.

В пьесе Барца если не главный герой, то лидер - Гендель, каким автор

его

изображает.

Фигура,

условно

соотносимая

с

"Сальери".

Он же,

с

очевидностью,

выразитель

главной мысли

​

:

"Если уж в

вечности нам

суждено быть врагами,

давайте хотя бы в бренности подадим друг другу

руки! "

3

Подводя итог всему вышенаписанному, скажем, что пьесы о Моцарте и

Сальери и о Бахе и Генделе неплохо дополняют одна другую. Пьеса Барца с

одной стороны продолжает историю Пушкина,

с другой -

помогает лучше

понять достоинство и содержание "Моцарта и Сальери".

Гендель и Сальери у Пушкина и Барца.

Здесь уместно вспомнить,

что в фильме "Ужин в четыре руки" Михаил

Козаков

-

и постановщик,

и исполнитель

роли Генделя.

Он же

ранее

озвучивал

роль

Сальери

в

мультфильме

по

"маленькой

трагедии",

а

мультфильм этот называется "Легенда о Сальери".

3

А. С. Пушкин. «Моцарт и Сальери» .

8

Главенствующая роль Генделя сохраняется до конца пьесы. У Пушкина, если

входит Моцарт,

то он и доминирует с этого момента,

пока не уйдет.

Когда

Моцарт играет,

Сальери слушает.

Гендель у Барца предпочитает говорить

сам и как угодно оттягивать момент, когда прозвучат "Гольдберг-вариации".

"Возможная встреча" - это пьеса о "двух маленьких Сальери", которые один

другому завидуют,

и по этой причине "никто из них не ест другого",

после

того,

как они признаются во взаимной зависти.

Однако никто из них не

жесток и не зол настолько, чтобы убить другого. Сальери убивает, Гендель -

всего лишь бежит от Баха,

жаждущего с ним встретиться.

Гендель может

оскорбить,

а потом тотчас же попросить прощения.

Он может жалеть и

проявлять великодушие.

В

"маленькой

трагедии"

Пушкина

стремление

к

совершенству

приводит

к

убийству

совершенства,

а

в

"трагикомедии"

Барца

дружба

рождается из

того,

что "все относительно":

каждому есть чего желать и

каждый оставляет желать лучшего.

Но,

говоря о трагедии Пушкина "Моцарт и Сальери",

надо,

на

наш взгляд, принимать во внимание еще два обстоятельства. Моцарт не

отвечает

представлениям Сальери

о

том,

как

должна

вести себя

гениальность,

однако Моцарт не мог бы отравить Сальери. А Сальери

хотел убить и себя, и Моцарта, но остался жив - и в этом его наказание.

Пьеса Пушкина основывается на событии,

которое в наше время не

считается

истинным,

но

она

властно,

убедительно

внушает,

что

совершенная истина существует,

так как существует гений - тот,

кто

нашел истину в искусстве и принадлежит ей.

В это верят и Моцарт, и

Сальери,

хотя видят гения по-разному.

И "правда выше" существует,

потому что Сальери наказан.

9

Пьеса Барца скорее о том,

что "правды нет и выше",

так как

судьба ошибается. О том, что публика тоже ошибается, когда желает по

своему вкусу определять гения:

те,

кто любит "пятого евангелиста"

Баха,

не признают "очаровательное чудовище" Генделя и наоборот.

В

особенности же ошибается она,

когда с уверенностью в своей правоте

приписывает гениям отношения, которых, возможно, и не было.

Ради

удовольствия

счастливого

финала,

можно

предпочесть

"относительность" Барца,

но жаль пожертвовать ради нее пушкинским

абсолютом.

Жаль масштаба проблемы и характеров.

Не изгонять же

работы Рембрандта из залы, где проживают "малые голландцы"?

Ежели речь идет о театре,

важно не только то,

что написано,

но и то,

как написанное представлено. Как же можно прочитать пьесу о «Бахе и

Генделе», имея "в уме" «Моцарта и Сальери»?

Глава II. Пьеса Пауля Барца в отечественных постановках

Прервав долгие и интересные рассуждения о параллелях пьес Барца и

Пушкина,

перейдём непосредственно

к

двух

постановкам «Возможной

встречи».

Первая

-

спектакль

МХАТ им.

Чехова

​

,

1992

год,

режиссеры

В.Долгачев и С.Сатыренко,

в ролях -

​

И.М.Смоктуновский – И.С.

Бах,

О.И.Ефремов – Г.Ф. Гендель

​

.

10

Вторая -

​

телефильм "Ужин в четыре руки

​

",

1999 г.,

постановка М.М.

Козакова, в ролях -

​

Е.Ю. Стеблов – И.С. Бах, М.М.Козаков – Г.Ф.Гендель.

В обеих постановках пьесы Барца привлекает идея благополучного, а

не злополучного разрешения знакомой темы «гения и злодейства».

Злодейства можно избежать, трагедия - не необходима.

Начнем

хронологически.

Известно,

что

ни

Олегу

Ефремову,

ни

Иннокентию Смоктуновскому пьеса не нравилась и даже их раздражала,

и

что,

работая

каждый над

образом своего персонажа,

они старались

ее

расширительно толковать.

Что толку,

что "конец счастливый",

если сами

исполнители,

люди в высшей степени профессиональные,

считают пьесу

примитивной в уничижительном смысле,

а изображение характеров их не

убеждает?

Не

все

зрители были столь

проницательны,

или же сработала широкая

трактовка, данная великими и любимыми актерами

​

.

«Сами представьте

-

титаны играют

титанов,

-

в

одной из

своих

телепередач рассуждал Святослав Бэлза.

-

И как!

Они,

игроки по жизни,

наслаждались игрой друг друга - два гения театра, изображавшие двух гениев

музыки. И тоже подтрунивали друг над другом - с любовью к театру…»

Возможно,

что актеров тревожила и побуждала протестовать все та же

неотвязная

"тень "Моцарта и Сальери".

Они тем сильнее ощущали,

что

находятся в тесноте,

зная,

какой рядом существует

простор.

Ведь пьеса

Пушкина -

о двух великанах,

другой вопрос,

что один из

них -

темный

великан.

Большой актер,

читая

ее,

должно быть,

чувствует,

как у него

"оживают крылья".

Смоктуновский,

как это хорошо известно,

играл и Моцарта, и Сальери,

причем не по одному разу.

(Есть аудиозапись "Маленькой трагедии", где он

читает за двоих).

Здесь же он играет Баха.

Он отлично знает свою силу и

11

исподтишка подтрунивает над Генделем,

смешным для него человеком. Все

коварство

в

этом спектакле

достается

на

долю Смоктуновского-Баха,

который играет "маленького человека",

раз уж этого от него ждут,

но все

чаще проговаривается.

В образе

Генделя,

созданном

Ефремовым,

очень

много

вполне

узнаваемого от булгаковского Мольера, который, как мы с вами помним "

​

по

профессии

-

великий

артист и

грубиян

по

характеру

​

".

Гендель

хочет

держаться,

как человек независимый,

почему? - а потому,

что это неправда:

он

страшно

зависим

от

"коньюнктуры",

от

разных

карьерных-организационных-демонстрационных

усилий,

и

все

это

его

достало.

Вспомним,

что и Мольер -

не только драматург,

но и режиссер,

худрук и директор театра.

Этот Гендель -

простой и открытый человек,

только нервный.

Он не способен по натуре своей на такое изощренное

коварство,

как долго красоваться своим образом жизни преуспевающего

магната

музыки перед

пока

менее

знаменитым,

но

более

талантливым

кантором школы св.

Фомы,

желая,

таким образом,

заткнуть рот

своему

страху перед этим "маленьким человеком"

и мстя ему за свою к нему

многолетнюю зависть. Большую часть спектакля Ефремов-Гендель попросту

искренне жалуется новому знакомому на свою беспокойную и непонятную

жизнь. И, как человек, оставшийся в глубине души простодушным, несмотря

на

все

достижения

в

бизнесе

и

игры

с

властью,

поступает

он

неосмотрительно:

этот Бах - не тот,

кому можно жаловаться.

Он - хитрый

старик, послушает и выводы сделает.

Гендель неоднократно путает фамилию Баха,

и,

когда тому надоест

исправлять,

в

глазах

и

голосе

его

сверкнет

злоба:

"БАХ!

ИОГАНН

СЕБАСТЬЯН БАХ!"

Этот Бах Смоктуновского мог бы запросто в придачу к

морскому языку «съесть» еще и Генделя...если бы не пожалел его. Ведь Бах -

человек скорее добрый.

Или же по жизненной мудрости,

приобретенной в

12

мытарствах, знающий ценность доброты.

Из-за

обилия

биографических

данных,

особенно

-

касающихся

болтливого Генделя,

спектакль смотрится вначале как "зрелище на целевую

аудиторию",

адресованное

музыковедам и учащимся.

И лишь

к

концу

превращается

в

притчу

о

друзьях,

первоначально

встретившихся

как

соперники.

Одна из

наиболее ярких разниц между постановками МХАТа и Михаила

Козакова - в маленьком диалоге, происходящем, когда Гендель замечает, что

его гость чересчур острожен со своим камзолом.

1. Вариант МХАТа:

Гендель-Ефремов.

​

Он у Вас что, единственный?

Бах-Смоктуновскй.

​

Лучший. (Так я тебе и скажу, сколько у меня камзолов…)

2. Вариант «Ужина в четыре руки»:

Гендель-Козаков.

​

Он у Вас что, лучший?

Бах-Стеблов.

​

Единственный. (Зачем же мне врать, в самом деле?)

Достоинство спектакля МХАТа в том,

что там встречаются примерно

равные собеседники (и сотрапезники).

Достоинство фильма "Ужин в четыре руки" в том,

что там заострен

контраст между Бахом и Генделем.

Гендель Михаила Козакова - блестяще тщеславный "Хозяин", который

сам не замечает,

как переходит от самоутверждения к исповеди.

Помощник

Генделя Шмитт в спектакле МХАТа - скорее нянька при Генделе-Ефремове,

тот,

на кого Гендель опирается. В спектакле Козакова Шмитт - это на самом

деле слуга,

который зажат в угол,

"задавлен" личностью своего господина и

наконец-то дождался часа, дабы высказать собственное мнение.

13

​

Бах Евгения Стеблова сперва возмутительно "не похож" - это не тот

Бах,

которого все ожидают увидеть.

Пришел на ужин "лягушонок" - того и

гляди сам будет съеден по ошибке. Но потом дело меняется: лягушонок ведь

может быть и заколдованным человеком.

Так и здесь:

Бах -

это океан по

фамилии "ручей".

И вот он по жизни свыкся с тем,

что к нему обращаются

"Ручей" и видят в нем не более,

чем ручеек -

поэтому он такой робкий,

дрожащий,

непритязательный.

Но,

когда речь наконец-то зайдет о музыке,

океан не вытерпит и покажет себя.

Из

постановки

Козакова

убраны все

рассказы Баха

о

карьерных

потугах. "А как бы я получил мой титул? Тут надо соблюдать политес.

Мне

пришлось

довольно

долго

клянчить,

прежде

чем все

это

произошло".

Практицизм Баха здесь сведен на нет - и это максимально приближает его к

образу пушкинского Моцарта. Да и вся постановка из-за усиления контраста

между Бахом и Генделем становится ближе к маленькой трагедии "Моцарт и

Сальери".

А трагедия здесь тоже есть -

"за кадром".

Она -

в надвигающейся

слепоте,

которая постигнет обоих.

В том,

что счастливое взаимопонимание

мгновенно,

и как бы ни был долог этот ужин, он должен окончиться. В том,

наконец,

что на самом деле не было такой встречи,

этих разговоров и этого

вкусного ужина.

Обе постановки интересны каждая по-своему. В руках талантливых

актеров и режиссеров пьеса Барца не отрицает, а подтверждает мысль

пушкинского Моцарта: "Гений и злодейство - две вещи несовместные".

Ужинают два гения - значит, никто никого не отравит.

14

Заключение

Рассмотрев

особенности и детали двух

отечественных постановок

можно

сделать

следующие

выводы.

Обе

постановки

по

уровню

15

художественного

воплощения

превосходят

первоисточник.

В каком-то

смысле пьеса Барца стала популярной благодаря им, а не наоборот.

Столь

прохладный

интерес

к

пьесе

немецкого

драматурга

отечественных

любителей

литературы объясняется

очень

просто.

Она

проигрывает трагедии Пушкина «Моцарт и Сальери» по всем показателям.

Гений Пушкина не только смог создать яркие образы композиторов,

но и

почти убедить

русскую и зарубежную аудиторию в

том,

что

Сальери

действительно отравил Моцарта.

Образы композиторов в пьесе Барца «убедили» далеко не всех. И даже

наши,

отечественные актеры,

работая над их воплощением, говорили о ряде

несоответствий и противоречий.

Однако эта особенность, возможно, сыграла на руку постановкам. Из-за

неубедительности литературных образов,

актерам пришлось тщательно над

ними поработать.

И на сцену вышли уже не «Бах» и «Гендель» Барца,

а

«Бах» и «Гендель» Козакова, Ефремова, Смоктуновского и Стеблова,

Такое

многообразие интерпретаций отнюдь не мешает постижению творчества этих

композиторов, а лишь увеличивает степень интереса к их фигурам.

О том,

какими были композиторы на самом деле,

доподлинно судить

очень трудно.

Особенно мало словесных портретов осталось о Бахе.

Может

поэтому образ «Баха – Смоктуновского» сразу многогранен и непостижим.

Он добрый и хитрый,

мудрый и вспыльчивый одновременно.

В нем скрыты

большие эмоции и драматический накал.

«Бах»

Стеблова

поначалу

вызывает

вопросы и

недоумение.

Он

смешной и нелепый,

однако к концу пьесы актер раскрывает драматический

16

потенциал личности, и на его фоне уже личность Генделя смотрится не такой

уж значительной.

В спектакле со Смоктуновским и Ефремовым отрицательные черты

Генделя менее заострены и два композитора показаны с самого начала как

самые основательные фигуры эпохи барокко. Внутренняя сила Баха с самого

начала

как бы одерживает

верх над постоянным хвастовством Генделя,

который словно не видит всего того,

что происходит вокруг него в мире

музыки.

Каждый

из

рассмотренных

нами

образов

обогащён

актерскими

находками, благодаря которым композиторы становятся в нашем восприятии

простыми

людьми

с

их

радостями

и горестями,

а

не

заоблачными и

непостижимыми

гениями,

живущими в

своем мире.

Добавив

детали в

интонацию,

жесты и походку,

отечественные актёры и режиссеры словно

«оживили»

давно

ушедших

гениев,

существующих

в

восприятии

современного

поколения

в

виде

строгих

портретов

и

величественных

памятников.

17

18

19