Материал по историографии «трудных вопросов» Отечественной истории на тему: «Роль лидера в отечественной истории». Составитель: учитель истории МБОУ СОШ № 59 х. Садового Отрадненского района Горячко Ирина Васильевна х. Садовый, 2015 г. 1

Содержание
1. Введение – стр.3-4 2. ОЦЕНКА Н. М. КАРАМЗИНЫМ ЛИЧНОСТИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИВАНА ГРОЗНОГО. 4-9 3. ОЦЕНКА ЛИЧНОСТИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИВАНА ГРОЗНОГО СОВРЕМЕННОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРОЙ. 9-10 4. ФЕНОМЕН «СТАЛИНИЗМА» В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ. 11- 18 5. ЛИЧНОСТЬ Л.И. БРЕЖНЕВА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ. 18- 22 6. Заключение. 22-23 7. Список использованных источников и литературы. 24-25 2

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность избранной темы.
Одним из важных вопросов историографии является вопрос об описании исторических личностей, в том числе Ивана Грозного, И.В. Сталина, Л.И. Брежнева. Жизнь и деяния этих политических деятелей связана с важными этапами развития российской государственности.
Цель

данной

работы
– изучение и оценка исторических личностей и деятельности Ивана IV Грозного с точки зрения Н.М. Карамзина, Иосифа Виссарионовича Сталина (Джугашвили), Леонида Ильича Брежнева с точки зрения современной исторической культуры. Оценка значимости их правления рассматривается в контексте анализа такой важной социальной проблемы, как роль их личностей в истории и, в частности, роль государственных деятелей в политики и в развитии российской государственности. Данная тема имеет важное научно-историческое значение в историографии, так как личности политических лидеров являются самыми яркими и противоречивыми фигурами русской истории, поэтому эпоху их правления изучали многократно и все время оценивали с разных точек зрения. В настоящее время взгляды историков на прошлое также не однозначны. Поэтому попытка в данной работе объективно осветить личности и жизнедеятельности первого русского царя Ивана Васильевича Грозного на основании трудов Н.М. Карамзина и источников современной исторической литературы, которые отражают различные точки зрения на исследуемую проблему, позволит в какой-то мере объединить и дополнить имеющиеся в этой области научные исторические знания. Для решения поставленной цели – оценки личности данных правителей с точки зрения современной исторической литературы, предстоит решить
следующие

задачи:
-изучение исторических аспектов жизни и деятельности Ивана Грозного, Иосифа Виссарионовича Сталина, Леонида Ильича Брежнева; -рассмотрение исторических трудов Н.М. Карамзина, затрагивающих описание личности и жизнедеятельности Ивана Грозного («История Государства Российского», том 8-9); -анализ свидетельств современной исторической литературы, которые анализируют личности Иосифа Виссарионовича Сталина, Леонида Ильича Брежнева; 3
-обобщение полученного материала, написание работы. Объектом исследования данной работы является русский царь Иван Грозный, генеральный секретарь ЦККПСС Иосиф Виссарионович Сталин и председатель ЦК партии Леонид Ильич Брежнев как одни из интереснейших и загадочных личностей российской истории. Предметом изучения является политическая деятельность русского царя, аспекты политики развития средневековой государственности, политическая деятельность Иосифа Виссарионовича Сталина и Леонида Ильича Брежнева. Хронологические рамки изучаемой темы достаточно широки–1818 год, это год когда были опубликованы восемь томов «Истории Государства Российского» Н.М. Карамзина–настоящее время, когда до сих пор идут споры.
Методология

(на

основе

Концепции).
Использовались хронологические рамки, исторический и многофакторный подход.
1. ОЦЕНКА Н. М. КАРАМЗИНЫМ ЛИЧНОСТИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИВАНА

ГРОЗНОГО.
Николай Михайлович Карамзин в своей работе – «История Государства Российского» при описании Ивана IV Грозного разделил его долгое царствование на два этапа, гранью между которыми стала смерть царицы Анастасии. Со смертью царицы исчезло начало, сдерживавшее необузданный нрав царя, и наступила мрачная пора зверств, жестокостей, тиранического режима. В годы смуты, когда было поколеблено самодержавие, погибала и Россия. Царствованию Ивана Грозного посвящены описания в 8-9 томах «Истории Государства Российского». Восьмой том «Истории» кончается 1560 годом, разорвав царствование Иоанна IV на две части. В девятом томе, который продолжает издание, Карамзин изложил самые драматические события его царствования. Успех 9-го тома был потрясающим. Современник отметил: «В Петербурге оттого такая пустота, что все углублены в царствование Иоанна Грозного». Некоторые признавали его лучшим творением историка. Отношение историка к правлению Иоанна IV после введения опричнины однозначно. Его царствование он назвал «феатром ужасов», а самого царя тираном, человека «ненасытным в убийствах и любострастии». «Москва цепенела в страхе. Кровь лилась; в темницах, в монастырях стенали жертвы, но...тиранство еще созревало: настоящее ужасало будущим», «Ничего не могло обезоружить свирепого: ни смирение, ни великодушие жертв...». 1 Тиранию Грозного автор уподобляет тяжелейшим испытаниям, выпавшим россиянам в удельный период и время монгольского нашествия: «Между иными 1 Карамзин Н.М. Предания веков. – М: Правда, 1988- с.611 4
тяжкими опытами судьбы, сверх бедствий удельной системы, сверх ига монголов, Россия должна была испытать и грозу самодержца-мучителя: устояла с любовью к самодержавию, ибо верила, что Бог посылает и язву, и землетрясения, и тиранов». 2 Казалось бы, описывая тиранию Грозного (а с такой обстоятельностью это делалось впервые), Карамзин наносил удар по самодержавию, которое он последовательно защищал. Это кажущееся противоречие историк снимает рассуждениями о необходимости изучения прошлого, чтобы не повторять его пороков в будущем: «Жизнь тирана есть бедствие для человечества, но его история всегда полезна для государей и народов: вселять омерзение ко злу есть вселять любовь к добродетели - и слава времени, когда вооруженный истиною дееписатель, может в правлении самодержавном выставить на позор такого властелина, да не будет уже впредь ему подобных». 3 Н.М. Карамзин описывал жизнь Ивана Грозного последовательно и очень подробно, анализируя предпосылки дальнейшей жизнедеятельности царя. Такими предпосылками стало тяжелое детство Ивана Васильевича. Царь Иван родился в 1530 году. От природы он получил ум бойкий и гибкий, вдумчивый и немного насмешливый, настоящий великорусский ум. Но обстоятельства, среди которых протекало детство Ивана, рано испортили этот ум, дали ему неестественное, болезненное развитие. Иван рано осиротел, на четвертом году лишился отца, а на восьмом потерял и мать. Никогда Россия не имела столь малолетнего властителя. После смерти отца, власть находилась в руках его матери Елены и нескольких бояр, которые имели сильное влияние на ум правительницы. Вскоре Елена умирает, и Иван остается один среди чужих, без отцовского призора и материнского привета. 4 Таким образом, Н.М. Карамзин говорит о том, что Иван Грозный с детства видел себя среди чужих людей. В душе его рано и глубоко врезалось и на всю жизнь сохранялось чувство сиротства, брошенности, одиночества, о чем он твердил при всяком случае: "родственники мои не заботились обо мне". Отсюда его робость, ставшая основной чертой его характера. Анализируя личностные качества Ивана Грозного Н.М. Карамзин отмечал, что «Иван рано усвоил себе привычку ходить, оглядываясь и прислушиваясь. Это развило в нем подозрительность, которая с летами превратилась в глубокое недоверие к людям. В детстве ему часто приходилось испытывать равнодушие и пренебрежение со стороны окружающих. Безобразные сцены боярского своеволия и насилий, среди которых рос Иван, были первыми политическими его 2 Карамзин Н.М. Предания веков. – М: Правда, 1988- с.613 3 История России с древнейших времен до конца XVII века. М., 2004-с.219 4 Шмидт С.О. «История государства Российского»в культуре дореволюционной России // Карамзин Н.М. История государства Российского.Т.4.- с.28 5
впечатлениями. Они превратили его робость в нервную пугливость, из которой с летами развилась наклонность преувеличивать опасность, образовалось то, что называется страхом с великими глазами. Вечно тревожный и подозрительный, Иван рано привык думать, что он окружен только врагами. Это заставало его постоянно держаться настороже; мысль, что вот-вот из-за угла на него бросится недруг, стала привычным, ежеминутным его ожиданием. Всего сильнее в нем работал инстинкт самосохранения. Все усилия его ума были обращены на разработку этого чувства». 5 По мнению Карамзина, вполне ясно вырисовывается картина, о том, что детство Иоанна протекало в неестественной, ненормальной обстановке, которая не способствовала уравновешенному, здоровому развитию ребенка. В детстве в душе Иоанна были заложены тяжелые болезни, получившие развитие и обострение, в силу сложившихся обстоятельств, в дальнейшем. Следуя историческим фактам, Н.М. Карамзин, описывает и венчание на царство юного царя – «в 1546 г. шестнадцатилетний Иван вдруг заговорил с ними о том, что он задумал жениться, но прежде женитьбы он хочет исполнить древний обряд предков, венчаться на царство. Иоанн велел митрополиту и боярам готовиться к сему великому торжеству, как бы утверждающему печатию веры святый союз между государем и народом. Между тем знатные сановники, окольничие, дьяки объезжали Россию, чтобы видеть всех девиц благородных и представить лучших невест государю: он избрал из них юную Анастасию. Личные достоинства невесты оправдывали сей выбор». Карамзин в своем труде отмечает, что примечательным в этих событиях является то, что Иван Грозный был первый из московских государей, который узрел и живо почувствовал в себе царя в настоящем библейском смысле, помазанника Божия. Это было для него политическим откровением, и с той поры его царственное «Я» сделалось для него предметом набожного поклонения. Но ни набожность Иоанна, ни искренняя любовь к супруге не могли укротить его пылкой, беспокойной души, стремительной в движениях гнева, приученной к шумной праздности, к забавам неблагочинным. Он любил показывать себя царем, но не в делах мудрого правления, а в наказаниях, в необузданности прихотей; играл, так сказать, милостями и опалами; умножая число любимцев, еще более умножал число отверженных; своевольствовал, что бы доказывать свою независимость, и еще зависел от вельмож, ибо не трудился в устроении царства и не знал, что государь, истинно независимый, есть только государь добродетельный. 6 Никогда Россия не управлялась хуже: Глинские делали, что хотели именем юноши государя; наслаждались почестями; богатством и равнодушно видели неверность частных властителей; требовали от них раболепства, а не справедливости. Характеры сильные требуют сильного потрясения, чтобы свергнуть с себя иго злых 5 История России с древнейших времен до конца XVII века. М., 2004-с.222 6 Карамзин Н.М. Предания веков. – М: Правда, 1988- с.613 6
страстей и с живою ревностию устремиться на путь добродетели. Для исправления Иоанна надлежало сгореть Москве! Нельзя, по описаниям современников, ни описать, ни вообразить сего бедствия, люди с опаленными волосами, с черными лицами бродили, как тени, среди ужасов обширного пепелища: искали детей, родителей, остатков имения; не находили и выли, как дикие звери. А царь с вельможами удалился в село Воробьево, как бы для того, чтобы и не слыхать и не видать этого народного отчаяния. В сие ужасное время, когда юный царь трепетал в Воробъевском дворце своем, а добродетельная Анастасия молилась, явился там какой-то удивительный муж, именем Сильвестр, саном иерей, родом из Новгорода, приблизился к Иоанну с подъятым, угрожающим перстом, с видом пророка, и гласом убедительным повестил ему, что суд божий гремит над главою царя легкомысленного и злострастного, что огнь небесный испепелил Москву. Одним словом, в это время Россия имела хорошего царя, которого любил народ и который трудился на благо государства. Описывая события жизни царя далее, Карамзин задается вопросом – «Вероятно ли, чтобы государь любимый, обожаемый мог с такой высоты блага, счастия, славы низвергнуться в бездну ужасов тиранства?» и пытается сам найти ответ на него. Государь возмужал, страсти зреют вместе с умом, и самолюбие действует еще сильнее в летах совершенных. Пусть доверенность Иоаннова к разуму бывших наставников не умалилась; но доверенность его к самому себе увеличилась. Благодарный им за мудрые советы, государь престал чувствовать необходимость в дальнейшем руководстве и тем более чувствовал тягость принуждения, когда они говорили смело, решительно во всех случаях и не думали угождать его человеческой слабости. Такое прямодушие казалось ему непристойною грубостию, оскорбительною для монарха. Многие завидовали избранному положению Сильвестра и Адашева. И эти завистники, не терпящие никого выше себя, не дремали, угадывали расположение Иоаннова сердца и внушали ему, что Сильвестр и Адашев хитрые лицемеры: проповедуя небесную добродетель, хотят мирских выгод; стоят высоко пред троном и не дают народу видеть царя, желая присвоить себе успехи, славу его царствования, и в то же время препятствуют сим успехам, советуя государю быть умеренным в счастии, ибо внутренно страшатся оных, думая, что избыток славы может дать ему справедливое чувство величия, опасное для их властолюбия. Вскоре Адашев и Сильвестр были удалены от двора. Роковой точкой надлома Иоанна стала смерть Анастасии. Ее смерть была приписана Адашеву и Сильвестру, при помощи их завистников. Нервный и одинокий, Иван потерял нравственное равновесие. 7 7 Шмидт С.О. «История государства Российского»//Карамзин Н.М. История государства Российского.Т.4.-с.29 7
Н.М. Карамзин, описывая события, при которых царь Иван IV отказался от управления государством, выказав гнев на всех людей, и когда народ умолял его вернуться и управлять Россией, акцентирует внимание на том, что следствия этих событий привели в ужас Россию: 1) царь объявлял своею собственностию города: Можайск, Визьму, Козельск, Перемышль, Велев, Лихвин, Ярославец, Суздаль, Шую, Галич, Юрьевец и др., а также волости московские и другие с их доходами; 2) выбирал 1000 телохранителей из князей, дворян, детей боярских и давал им поместья в сих городах, а тамошних вотчинников и владельцев переводил в иные места; 3) в самой Москве взял себе улицы Чертольскую, Арбатскую с Сивцовым Врагом, половину Никитской с разными слободами, откуда надлежало выслать всех дворян и приказных людей, не записанных в царскую тысячу; 4) назначал особенных сановников для услуг своих: дворецкого, казначеев, ключников, даже поваров, хлебников, ремесленников; 5) наконец, как бы возненавидев славные воспоминания кремлевские и священные гробы предков, не хотел жить в великолепном дворце Иоанна III- указал строить новый. 8 Сия часть России и Москвы, сия тысячная дружина Иоаннова, сей новый двор, как отдельная собственность царя, находясь под его непосредственным ведомством, были названы опричниною; а все остальное то есть все государство земщиною, которую Иоанн поручал боярам земским. 4 февраля Москва увидела исполнение условий, объявленных царем духовенству и боярам. Начались казни мнимых изменников, которые будто бы умышляли покушаться на жизнь Иоанна, покойной царицы Анастасии и детей его. Опричник, или кромешник, так стали называть их, как бы извергов тьмы кромешной, мог безопасно теснить, грабить соседа и в случае жалобы брал с него пеню за бесчестье. Одним словом, люди земские, от дворянина до мещанина, были безгласны, безответны против опричных; первые были ловом, последние ловцами, и единственно для того, чтобы Иоанн мог надеяться на усердие своих телохранителей в новых замышляемых им убийствах. Чем более государство ненавидело опричных, тем более государь имел к ним доверенности: сия общая ненависть служила ему залогом их верности. Затейливый ум Иоаннов изобрел достойный символ для своих ревностных слуг; они ездили 8 Карамзин Н.М. Предания веков. – М: Правда, 1988- с.615 8
всегда с собачьими головами и с метлами, привязанными к седлам, в ознаменование того, что грызут лиходеев царских и метут Россию. 9 Одним словом, Иоанн достиг наконец высшей степени безумного своего тиранства "мог еще губить" но уже не мог изумлять россиян никакими новыми изобретениями лютости. Вот некоторые из бесчисленных злодеяний того времени, описанные Карамзиным в своей «Истории» - «Не было ни для кого безопасности, но всего менее для людей известных заслугами и богатством: ибо тиран, ненавидя добродетель, любил корысть. Гнев тирана, падая на целые семейства, губил не только детей с отцами, супруг с супругами, но часто и всех родственников мнимого преступника. Но смерть казалась тогда уже легкою: жертвы часто требовали ее как милости. Невозможно без трепета читать о всех адских вымыслах тиранства, о всех способах терзать человечество. Для мук были сделаны особенные печи, железные клещи, острые ногти, длинные иглы; разрезывали людей по составам, перетирали тонкими веревками надвое, сдирали кожу, выкраивали ремни из спины...» 10 И когда, в ужасах душегубства, Россия цепенела, во дворце раздавался шум ликующих: Иоанн тешился с своими палачами и людьми веселыми, или скоморохами, коих: присылали к нему из Новгорода и других областей. И как вывод, Карамзин говорит: - «Таков был царь! Ему ли, должны мы наиболее удивляться? Если он не всех превзошел в мучительстве, то его поданные превзошли всех в терпении, ибо считали власть государеву властию божественною и всякое сопротивление беззаконием; приписывали тиранство Иоанна гневу небесному и каялись в грехах своих; с верою, с надеждою ждали умилостивления, но не боялись и смерти, утешаясь мыслию, что есть другое бытие для счастия добродетели и что земное служит ей только искушением; гибли, но спасли для нас могущество России: ибо сила народного повиновения есть сила государственная».
2.

ОЦЕНКА

ЛИЧНОСТИ

И

ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

ИВАНА

ГРОЗНОГО

СОВРЕМЕННОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРОЙ.
Такая тесная связь внутриполитического положения в стране с историографией царствования Ивана Грозного лишь усугубилась после 1917 года. Эпоха правления Сталина - время безудержной апологии Ивана IV. Хрущевская либерализация конца 50 - начала 60 годов сделала возможной публикацию написанной за двадцать лет до того работы С.Б.Веселовского “Исследования по истории опричнины”, причем появление этой монографии было для русской интеллигенции одним из наиболее 9 Шмидт С.О. «История государства Российского»в культуре дореволюционной России // Карамзин Н.М. История государства Российского.Т.4.- с.29-30 10 История России с древнейших времен до конца XVII века. М., 2004-с.228 9
показательных примеров десталинизации. Частичная реабилитация Сталина и сталинизма в годы правления Л.И. Брежнева привела к куда более “сбалансированной” трактовке, как самой опричнины, так и всего времени правления Ивана IV. Резко отрицательная оценка роли Грозного в русской истории была отставлена и победил взгляд, считавший, что несмотря на многие издержки, политика Грозного (в частности, репрессии, которые он обрушил на знать) была разумной и необходимой. В наше время, начавшаяся “перестройка” позволила возродить тот высказанный еще Н.М.Карамзиным, а впоследствии детально разработанный С.Б.Веселовским взгляд на правление Ивана IV как на одну из величайших катастроф в истории России. 11 Без преувеличения можно сказать, что историография царствования Ивана IV позволяет без труда реконструировать все важнейшие повороты внутренней политики России и уж совсем точно увидеть то, как смотрит и на Россию, и на себя саму верховная власть. Не занимаясь разбором всех взглядов историков на правление Ивана Грозного можно выделить некоторые ключевые черты посвященной ему историографии. В самом конце XIX века, в 1899 году, концепция правления Ивана Грозного пополнилась еще одной, принадлежащей перу С.Ф.Платонова и изложенной в первой части его “ Очерков по истории смуты в Московском государстве XIV-XVII вв.”. Концепция эта имела исключительный успех. Впоследствии она с некоторыми изменениями воспроизводилась и в его лекционном курсе и в книге “Иван Грозный”. В общей оценке кризиса России середины XVI века Платонов солидарен с В.О.Ключевским, и причину кризиса видит в противоречиях, заложенных в основании Московского государственного и общественного порядка. Платонов не выдвинул новой концепции правления Ивана Грозного, он изменил сам подход к теме. До С.Ф.Платонова историков занимала личность Ивана Грозного. И от личности, так или иначе понимая ее, они шли к собственно истории России. С.Ф.Платонов начал с другого конца, с истории России. Россия перестала быть простым продолжением Грозного. Она обособилась и сразу стало ясно, насколько тесно XVI век в русской истории связан с событиями предшествовавших веков. Время правления Ивана Грозного, сама опричнина, эмансипированная от его личности, легко вписалась в общую канву русской истории, оказалась связана и с общим направлением и с традициями предшествующих царствований. Современная историография часто предъявляет Грозному обвинение в несоответствии цели и средств, в отсутствии логики и смысла в проводимых им репрессиях.
3.

ФЕНОМЕН «СТАЛИНИЗМА» В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ.
Хотя тема сталинизма в современной исторической науке и прошла пик актуальности, пришедшийся на 1987–1990-е гг., тем не менее, как показывают 11 Платонов С.Ф. Полный курс лекций по русской истории. Петрозаводск, 1996-с.66 10
многочисленные выступления, художественные и документальные сюжеты, телевизионные дискуссии, она по-прежнему продолжает привлекать общественное внимание. В значительной мере это обусловлено тем очевидным фактом, что И.В. Сталин и сталинизм представляют собой значимые элементы советской и российской действительности, без понимания которых попросту невозможно полноценное изучение ключевых проблем современности. Феномен – явление выдающееся, исключительное в каком-нибудь отношении, в котором обнаруживается сущность чего-либо. 12 Сталинизм как явление отечественной истории в полной мере подходит под это определение как из-за того неослабевающего внимания, которое уделяется ему обществом, так и из-за сложившегося в исторической науке широкого тематического круга исследований, объединенных термином «сталинизм». Во-первых, оно включает в себя анализ причин того, чем было обусловлено внимание к теме сталинизма на различных этапах ее разработки, в чем ученые видели ее специфику и значение. Это, в свою очередь, приводит нас к необходимости выяснения особенностей каждого из историографических периодов изучения рассматриваемого феномена. При этом историографию мы рассматриваем не как замкнутую на себе систему, а как подвижное исследовательское поле, подверженное внешнему влиянию (как общественному, так и политическому), особенно ярко проявившемуся в советский период. Во-вторых, в рамках проблемного поля проводится анализ того, как изучался феномен «сталинизма» на протяжении советского периода и в современной историографии 1990–2000-х гг. Это предполагает определение как содержания понятия «сталинизм», так и ключевых терминов, событий и исторических тем, с которыми его связывали; теоретико-методологических оснований и источников для его изучения; конфигурации феномена, какой ее видели исследователи различных периодов и идейных взглядов; анализ исследовательских попыток ввести понятие «сталинизм» в общий контекст исторического развития; выяснение исторической сути явления; а также, в случае наличия соответствующего материала, выявление позиции исследователей относительно возможных перспектив и прогнозов его дальнейшего изучения. Историографические исследования, анализирующие работы по сталинизму, появляются на современном этапе. Часть трудов относится, прежде всего, к ряду историографических статей, посвященных отдельным историографическим проблемам в изучении периода 1930– 1950-х гг. 13 Так, авторы ставят задачу «постижения сталинской системы в целом» и 12 Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка. М., 1999. С. 850. 13 Историография сталинизма: Сб. ст. М., 2007. 11
аккумуляции историографического опыта изучения феномена «сталинизма». 14 Они точно отмечают особенности этой исторической темы – отношение к И.В. Сталину, служащее индикатором политической принадлежности, фигура И.В. Сталина как символ групповой самоидентификации. Фактически период так называемого сталинизма, рассмотренный в хронологическом порядке, разбивается на ряд статей, каждая из которых представляет историографический обзор по определенному направлению, так или иначе связанному с периодом 1930–1950-х гг. Типичными примерами служат названия статей «Сталинизм и индустриальный “рывок”: основные тенденции советской и постсоветской историографии», «Суд над генералиссимусом: современные дискуссии о роли И.В. Сталина в Великой Отечественной войне», «И.В. Сталин в 1945–1953 гг.: новые источники и опыт осмысления». 15 Авторы представляют читателю свое понимание феномена «сталинизма», которое, однако, оказывается весьма нечетким. Так, М.И. Смирнова и И.А. Дмитриева называют сталинизм «крайне причудливым организмом, который при тех условиях оказался чрезвычайно жизнеспособным». 16 В пользу труда говорит тот факт, что, помимо обширного привлеченного историографического материала, в статьях можно проследить историографические направления изучения феномена. Так, И.Б. Орлов выделяет представителей объективистов, субъективистов и сторонников цивилизационного подхода, но только в рамках собственной темы – соотношения сталинизма и индустриального рывка. 17 Еще одно значительное историографическое исследование феномена «сталинизма» было проведено совместно американским исследователем Дж. Кипом и отечественным историком А.Л. Литвиным. 18 В работе представлен обзор как западной, так и отечественной историографии по данной теме. При анализе научных исследований отечественной исторической науки А.Л. Литвин придерживается концепции, объясняющей сталинизм с точки зрения теории тоталитаризма, т. е. принимая сторону одного из современных направлений в 14 Там же. С. 6. 15 Там же. С. 6–7. 16 Смирнова М.И., Дмитриева И.А. Социокультурные истоки сталинизма: историографический дискурс // Историография сталинизма... С. 7–28. 17 См.: Орлов И.Б. Сталинизм и индустриальный «рывок»: основные тенденции советской и постсоветской историографии // Историография сталинизма. 18 См.: Кип Дж., Литвин А. Эпоха Иосифа Сталина в России: современная историография. М., 2009. 12
исследовании этого феномена. В связи с этим представленные в сборнике выводы, по сути, встроены в систему аргументов в пользу мнения о тоталитарном характере советского государства, его репрессивной природе и режиме личной власти И.В. Сталина. Разделы, обобщающие результаты научной разработки проблемы, сгруппированы в соответствии с уже сложившимся тематическим принципом: внимание уделяется биографии Сталина, политической системе, проблемам индустриализации и коллективизации, террору и внешней политике. Важнейшей заслугой автора является обобщение результатов публикаций источников по теме: документов, мемуаров, воспоминаний и дневников. Несмотря на то, что А.Л. Литвин, актуализируя тему, уделяет много внимания современной журналистике и данным соцопросов, работа является скорее исторической, чем историографической: с помощью историографических обобщений автором создаются исторические обзоры по темам репрессий, экономики, политики, биографии И.В. Сталина. Впервые употребление термина «сталинизм» встречается в речи Л.Д. Троцкого «Сталинизм и большевизм» в бюллетене оппозиции большевиков-ленинцев от 28 августа 1937 г. 19 Л.Д. Троцкий является, по сути, его создателем, заложившим в него его первоначальный смысл. Следовательно, изначальное определение «сталинизма» следует выводить из вышеуказанного документа, тем более, как будет показано ниже, в отношении значения, характеристик и истоков сталинизма Л.Д. Троцкий поднимал во многом те же вопросы, которые встанут перед исследователями в последующие периоды. Центральной задачей автора, в тот момент потерпевшего политическое поражение в партии и находящегося в эмиграции, было создание IV Интернационала и объединение международных коммунистических сил. Именно эту цель преследовала опубликованная речь Л.Д. Троцкого, в которой он намеревался развести понятие «большевизм» и изобретенный им термин «сталинизм» для демонстрации чуждости последнего и его полной противоположности первому. «Верно ли, однако, что сталинизм представляет законный продукт большевизма» 20 , – ставил вопрос Л.Д. Троцкий. В бюллетене он представлял сталинизм как несомненно враждебное и, главное, прямо противоположное большевизму понятие. Вопрос об отношении феномена «сталинизма» к государству будет решен в ином ключе в историографии 1990–2000-х гг., но основание этой проблемы, начало 19 См.: Троцкий Л.Д. Сталинизм и большевизм // Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев). № 58–59. 20 Там же. 13
ее разработки было положено Л.Д. Троцким в характеристике изобретенного им явления. Таким образом, главное значение работы Л.Д. Троцкого состоит, безусловно, во введении в оборот самого термина «сталинизм», который, будучи раз употребленным в рамках политической пропаганды, затем начнет использоваться исследователями и как научный термин, сочетая в себе характеристики и оценки и политической, и научно-исторической реальности. В современной историографии со второй половины 1980-х гг. утвердилась вполне единодушная оценка исторической науки в период 1930–1950-х гг. 21 С момента выхода «Краткого курса» в 1938 г. исследователи приходят к мнению о процессе унификации мировоззрения, создания единомыслия на базе сталинизма, принципы которого воплощал «Краткий курс». Подробнее всего этот вопрос был рассмотрен Н.Н. Масловым в ряде статей 22 , сходных взглядов придерживается А.Н. Мерцалов, писавший о том, что «в сталинской системе освещения прошлого отразились многие черты самого сталинизма» 23 . Следовательно, термин «сталинизм» оставался понятием, заведомо обреченным на забвение как изобретение враждебной строю оппозиции. Поэтому рассмотрение связанной с ним совокупности явлений, событий и черт не ставилось в качестве научной проблемы вплоть до периода, получившего название «оттепели». Изменения начались с рубежной для данного периода даты – 5 марта 1953 г. Этот год в отечественной историографии традиционно считается годом «конца эпохи» 24 . Смерть И.В. Сталина, бесспорно, знаменовала собой завершение определенного этапа в истории Советского Союза и общества страны. Представление о переходном этапе сложилось как в сознании людей, так и в исторической науке. Период оттепели знаменует собой значительные изменения в развитии исторического знания, что было отмечено рядом исследователей 25 . В этой связи нас интересует прежде всего проблема феномена «сталинизма», ведь именно в указанный период были заложены идейно-политические основы для его 21 См.: Маслов Н.Н. «Краткий курс» – энциклопедия культа личности Сталина // ВИ КПСС. 1988. № 11. С. 51– 67; Маньковская И.Л., Шарапов Ю.П. Культ личности и историко-партийная наука // Там же. № 5. С. 57– 71; Мерцалов А.Н. Сталинизм и освещение прошлого // История и сталинизм. С. 382–447. 22 См.: Маслов Н.Н. «Краткий курс»... С. 51–67. 23 Мерцалов А.Н. Сталинизм и освещение прошлого // История и сталинизм. С. 382–447. 24 Сидорова Л.А. Указ. соч. С. 3–12. 25 См.: Афанасьев Ю.Н. Указ. соч. С. 146–168; Блинов Н.В. Указ. соч. С. 54–70; Пыжиков А.В. Указ. соч. С. 221– 230; Алексеева Г.Д. Указ. соч. 14
дальнейшего научного изучения. Для понимания контекста возникновения подобных изменений необходимо кратко охарактеризовать политическую жизнь страны сразу после 5 марта 1953 г. и происходившие в ней события. Как неоднократно отмечалось ранее, историческая наука в советский период, и в особенности в 1930–1950-е гг., находилась в прямой зависимости от власти, следуя линии заявленной партией. Поэтому любые кардинальные изменения в науке могли иметь место только после директивы высшей партийной власти. Возникновение феномена «сталинизма» как научной проблемы является в данном случае одним из наиболее показательных примеров подобной зависимости науки от партийно- государственной линии и конкретных партийных решений. Но сталинизм в период 1960–1980-х гг. продолжал жить в социальной памяти советских людей как сложное явление социально-политической жизни социалистического общества 26 . Не получив должного научного объяснения и будучи замененным в общественной жизни не адекватным ему термином культа личности, он превратился в отложенную научную и социально-политическую проблему, которая дала о себе знать в период радикальных изменений в жизни страны – в период перестройки. Изменения, произошедшие в стране в начале 1990-х гг., непосредственно отразились как на состоянии исторической науки в целом, так и на конкретных условиях, способствовавших изучению темы сталинизма. У их числу в первую очередь следует отнести открытие архивов, ранее недоступных исследователям (как уже было показано выше, прямым следствием недоступности архивов было появление в середине 1980-х гг. работ, в которых умозаключения их авторов порой заменяли собой конкретный исторический материал). В первой половине 1990-х гг. исследователи получили возможность работать в архивах – были открыты 74 млн дел архивов КПСС, более 600 тыс. дел архивов КГБ; в 1992–1997 гг. в системе государственных архивов оказалось рассекречено более 5 млн ранее закрытых архивных дел, издано не менее 285 сборников архивных документов 27 . В 1990-е гг. документальные публикации о периоде 1930–1950-х гг. в России были, как правило, тематическими и выборочными. Одной из первых публикаций стало издание редакционной правки И.В. Сталиным его собственной биографии. Опубликованные сборники тематически разноплановы, тем не менее историографы сегодня отмечают, что для многих исследователей политическая целесообразность 26 См.: Лукьянов Д. В. Историографическая феноменология... С. 130–161. 27 См.: Кип Дж., Литвин А. Указ. соч. С. 207–208. 15
публикации тех или иных документов превалировала над профессиональным пониманием важности их издания 28 . Говоря о пути, который прошла тема феномена «сталинизма» с момента возникновения термина, можно заметить ряд параллелей, которые, осознанно или неосознанно, повторялись на разных этапах изучения. Так, из идей, высказанных Л.Д. Троцким, в 1980-е гг. активно разрабатывалась проблема размежевания сталинизма с большевизмом, а в 1990–2000-е гг. перешло внимание, уделявшееся бюрократической стороне феномена, и понимание сталинизма применительно к его отношениям с государством. Кроме того, до сих пор в литературе можно встретить характеристику феномена как «термидора», разрушившего советское общество 29 . Л.Д. Троцкий же определил сталинизм как «тоталитарную систему» – определение, наиболее часто употребляемое применительно к данному феномену. Таким образом, идеи, истоки которых находятся в речи Л.Д. Троцкого, были восприняты как сторонниками, так и противниками сталинизма и продолжают циркулировать в современном историографическом пространстве. Также транслируется мысль, предложенная Н.С. Хрущевым во время подготовки доклада к ХХ съезду, о разделении репрессивной политики на «полезную» (в период Гражданской войны) и «отрицательную» (в период сталинских репрессий). Сегодня эта идея поддерживается некоторыми исследователями, изучающими истоки сталинизма: сталинский террор, по их мнению, нельзя объяснить прагматикой решения революционных задач, так как он проводился в мирное время в отличие от красного террора 30 . Несмотря на значительную дифференциацию темы и внимание исследователей к отдельным аспектам истории периода 1930–1950-х гг., перспективой изучения многим видится совмещение или по меньшей мере учет других направлений в исследовании, не замыкание на собственной тематике, а попытка ввести свое исследование в контекст других. Например, предлагается анализировать и политическую, и социальную природу сталинизма, так как в рамках подхода совмещения возможна выработка сколько-нибудь целостного и определенного понимания феномена «сталинизма». Помимо этого, историографы предлагают компаративный анализ, позволяющий освоить западные исследования по теме сталинизма 31 . 28 Там же. С. 216–218. 29 Данилов В.П. К истории становления сталинизма //
Куда

идет

Россия
? С. 56–68. 30 См.: Павлова И.В.
Механизм власти
и строительство сталинского социализма. Новосибирск, 2001. 31 См.: Кип Дж., Литвин А. Указ. соч. 16
Обратим внимание и на эмоциональность, которая является наиболее яркой характеристикой феномена на всем протяжении его изучения. Изначально политическая ангажированность, сопровождавшая документы Л.Д. Троцкого и доклад Н.С. Хрущева, в 1980-е гг. стала еще более заметна, что непосредственно влияло на научный контекст, в котором пытались освоить феномен. Предлагавшиеся и предлагаемые варианты ответов на вопрос об определении и историческом значении феномена «сталинизм» неизменно несут на себе отпечаток ценностных ориентаций, места и времени, в которых живет исследователь 32 . Для российской историографии по-прежнему не решена проблема «объективного» отношения к проблеме сталинизма. В то время как для западных исследователей сталинизм предстает как ключевая тема для понимания природы современного общества вообще, какова бы ни была его идеология, преодолеть ценностную ангажированность отечественным исследователям все же не удается, хотя тематика работ все более приближается к западным. Проблема в данном случае заключается, видимо, в осознании того факта, что ценностная ангажированность допустима лишь как проявление гражданской позиции в выводах, к которым следует приходить, стремясь максимально уйти от ангажирования. Таким образом, в отечественной историографии еще не сложилось единого мнения об эпохе сталинизма. Это обусловлено не только политической конъюнктурой и закрытостью источников, но и спецификой самой темы, прежде всего ее неизменной социально-общественной актуальностью, которая предполагает яркую эмоциональную составляющую. Под ее влиянием находится большинство российских исследователей, занимающихся изучением периода 1930–1950-х гг. Заключая историографический анализ феномена «сталинизма», можно сделать вывод о том, что она развивалась преимущественно поступательно: темы, научная разработка которых началась в период перестройки, продолжали активно изучаться в последующий период. При этом исследователями была значительно расширена источниковая база, а также заимствованы некоторые теоретические и методологические положения из западного опыта изучения феномена. Термин «сталинизм» в современном историографическом пространстве служит определенным маркером, опознавательным знаком явления на исторической карте, но само явление не имеет четкого определения. Его уникальный характер как исторического феномена не постулируется, для подавляющего большинства ученых, использующих его, это скорее определение некого периода в истории страны, которому они придают определенные характеристики, основываясь на собственных взглядах. Конечно, можно возразить, что простое употребление терминологии не влияет на концептуальное содержание работ. Однако проблема заключается в том, что, 32 См.: Игрицкий Ю.И. Указ. соч. С. 125. 17
наполняя термин содержанием, каждый исследователь вкладывает в него свое видение, а оно, в свою очередь, определяется в случае феномена «сталинизма» не только научными взглядами. Направляющей силой термина, действующей на историографию, являются политические и общественные взгляды исследователей. Это особенно ярко проявляется на современном этапе исследований, который характеризуется возрастанием числа работ апологетического характера. Их авторам противостоит также представленное в современной историографии понимание феномена как тоталитарного государства или системы, что, в свою очередь, формирует заведомо негативное отношение к нему и соответствующую направленность исследований. Так, на наш взгляд, выражается «власть терминологии» – сочетание политической направленности и личной эмоциональности, ведущее к присвоению данному определению неких характеристик без подтверждения обоснованности их использования теоретическими положениями. Будучи заведомо наполненным эмоциональностью, термин «сталинизм» задает собой отношение к тому, что он обозначает в каждом конкретном исследовании. Сказанное выше побуждает заключить, что очевидная необходимость приведения в соответствие друг с другом действующих парадигм российской истории, понятийного аппарата и терминологии является важнейшим условием появления новых перспектив и разработки новых направлений в изучении феномена «сталинизма».
4. ЛИЧНОСТЬ Л.И. БРЕЖНЕВА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ.
Леонид Ильич Брежнев стал символом эпохи 60-80-х гг. Его личность вызывает и сегодня неоднозначные оценки. За 18 лет пребывания Брежнева у власти выросло целое поколение, которое других руководителей не знало, и сравнить Брежнева было не с кем. Инерцией и иллюзией, стабильности и покоя было пропитано всё и вся. Взрослые, умудренные опытом люди, всерьез сетовали, — да, Брежнев уже не тот, говорить четко не в состоянии, но кто, если не он, нет же никого, кто мог бы стать вровень. И, ведь те же самые люди, при случае, пересказывали многочисленные анекдоты, высмеивавшие вождя. Фыркали, слыша казенные агитпроповские, «с чувством глубокого удовлетворения восприняли советские люди выступление верного ленинца». Мы должны понять, что же произошло почти за два десятилетия руководства страной Л.И. Брежневым, его окружением, всем аппаратом управления. Понять не для того, чтобы упрекать или проклинать этих людей, а для того, чтобы извлечь уроки на будущее. Период застоя - это совершенно особый период в жизни страны, в исследовании которого существуют определенные сложности. Сегодня в массовом сознании преобладает не просто негативное, а скорее критически-ироничное отношение к этому времени. Связано это, прежде всего с последними годами жизни и деятельности Л.И. Брежнева, когда перед нами с экранов телевизоров и трибун 18
съездов представал не активный политический деятель, а персонаж многочисленных анекдотов и баек, больной и недееспособный человек. Фигура Л.И. Брежнева как руководителя страны, как политического деятеля и как человека сегодня оценивается неоднозначно. Прежде всего, преобладает насмешливо-ироническое, но, в общем, довольно беззлобное отношение к его личности, что во многом обусловлено, как сказано выше, его status quo в последние годы жизни и деятельности
.

Существует

и

так

называемая

теория

двух

Брежневых,
в соответствии с которой утверждается, что в начале своего пути руководителя СССР, Брежнев выступал активным сторонником проведения реформ и лишь в конце пути стал тем, кем он стал. Это означает, что личность Л.И. Брежнева, несмотря на комедийность его фигуры в 80-е г.г., нуждается в глубоком и серьезном изучении, и, прежде всего потому, что именно она во многом определяла ход экономических, политических, социальных, культурных процессов, происходивших в стране в течение двадцати лет ее советской истории.
Однако

в

изучении

личности

Л.И.

Брежнева

существует

такая

сложность

объективного

характера,

как

весьма

незначительное

число

литературы

и

источников,

с

помощью

которых

такое

изучение

возможно.
Это положение вполне объяснимо. Непосредственно в эпоху застоя любое критическое отношение к власти и ее аппаратам категорически пресекалось. Поэтому не случайно широкое распространение такого явления, как политическое диссидентство, связывают именно с эпохой застоя. В этой ситуации вряд ли было возможным появление объективных исторических, политологических, социологических и иных исследований, посвященных личности и политической карьере руководителя государства. Многие помнят, что конец 80-х гг. ознаменовался выходом в свет знаменитой трилогии «Малая земля», «Целина», «Возрождение», приписываемой перу Брежнева, множества хвалебных и откровенно верноподданических воспоминаний, статей. О какой объективной оценке личности и деятельности Брежнева тогда могла идти речь. Поскольку Л.И. Брежнев был награжден за эту трилогию Ленинской премией в области литературы, это событие также вызвало множество откликов: Г. Марков «Для счастья людей», С. Наровчатов «Истоки народного подвига», В. Кожевников «Высокий пример» Ю. Каюров «Подвиг» и многие другие. 33 Вслед за трилогией Леонид Ильич написал сборник воспоминаний, в которых он делился своими мыслями о судьбах страны «Жизнь по заводскому гудку» и «Чувство Родины». 34 Выход этих книг также вызвал шквал откликов в прессе, статьи, методические рекомендации и т.д. В соответствии с этим можно говорить о том, 33 Биография на сайте biografii 02.12.2015г. 34 Брежнев Л.И. Собрание Сочинений//mhghistory 02.12.2015г. 19
что
эпоха

застоя

и

олицетворявшая

ее

личность

Л.И.

Брежнева

не

нашли

должного

освещения

в

научных

исследованиях

-

и стор и ч е ск и х,

политологических, социологических, мемуарной литературе и т.д.
Предметом исследования следует считать личность Л.И. Брежнева как политического деятеля во всем многообразии ее проявлений, что объективно повлияло на весь ход экономических, политических, социальных, культурных процессов, происходивших в СССР в указанный исторический отрезок времени. 35
Методологической

основой

всей

советской

науки

и

прежде

всего

истории

являлся

партийный

подход

в

оценке

событий

и

явлений.
Такой подход с ох р а н я л с я в п л о т ь д о н ач а л а п е р е с т р о й к и и д а ж е п о с л е н е е . Следует отметить, что литературу, посвященную как самому Л.И. Брежневу, так и э п о х е з а с т о я в ц е л о м , м о ж н о р а з д е л и т ь н а д в е г р у п п ы .
Первую из них составляют работы
, опубликованные непосредственно в эпоху застоя, в период пребывания Л.И. Брежнева на всех высших постах в государстве. В этой группе работ можно выделить несколько подгрупп в соответствии с тематикой, которая в этих работах освещается или исследуется. Материалы для изучения жизни и деятельности Л.И. Брежнева содержались в различных пропагандистских изданиях, фотоальбомах, посвященных личности партийного лидера, таких, как «Леонид Ильич Брежнев», Страницы жизни и деятельности, Фотодокументы к 75-летию со дня рождения. Эта дата - 75-летие со дня рождения - вызвала к жизни огромное число подобных сборников, а также многочисленные статьи и хвалебные речи. Чисто формальное значение имели в те годы и материалы, рассказывающие о визитах Л.И. Брежнева в различные страны мира, республики СССР, о встречах с лидерами государств, братских коммунистических партий: Использование названных выше материалов для изучения личности Л.И. Брежнева возможно лишь с большой долей условности, поскольку говорить об объективности освещения личности Генерального Секретаря ЦК КПСС по верноподданническим статьям и книгам вряд ли возможно. По этим работам можно лишь составить представление о той общественно-политической обстановке, в которой Л.И. Брежнев осуществлял свою деятельность.
Вторую группу работ
составляют постперестроечные издания, в которых оценка эпохи застоя и личности ее лидера дается уже с иных позиций - с позиций к р и т и ч е с к о г о п е р е с м о т р а с о в е т с к о г о п р о ш л о г о . На сегодняшний день можно назвать, по сути, только двух авторов, которые сделали попытку глубокого анализа эпохи застоя и оценки личности Л.И. Брежнева как человека и политика. Это - Д.А. Волкогонов, который посвятил один из разделов своей знаменитой книги «Семь вождей. Галерея лидеров» Л.И. Брежневу, и Р.А. Медведев, давший политический портрет Л.И. Брежнева в работе «Личность и 35 Бурлацкий Ф. Новое мышление: диалоги и суждения о технологической революции и наших реформах. М.,1989. 20
эпоха: Политический портрет Л.И. Брежнева». 36 «Если же иметь в виду человеческие качества, то... Брежнев был, в общем-то, неплохим человеком, общительным, устойчивым в своих привязанностях, радушным, хлебосольным хозяином. Любил охоту, домино, кино «про зверушек», радовался доступным ему радостям жизни. В житейском плане он был добрый человек. В политическом — вряд ли... Ему не хватало образования, культуры, и интеллигентности». Р.А. Медведев является, пожалуй, единственным историком, посвятившим изучению личности Л.И. Брежнева целый ряд работ. Это - статьи и исследования, написанные в разные годы, начиная с 80-х гг.: «Л.И. Брежнев: Набросок политического портрета», « Во втором эшелоне, Л.И. Брежнев», «Личность и эпоха». « Брежнев не обладал яркими личностными характеристиками. Его трудно назвать крупным политическим деятелем. Он был человеком аппарата и, по существу, слугой аппарата» Именно названные исследователи являются сегодня признанными специалистами по советской истории, в том числе по проблемам политического лидерства. Ценность их работ состоит, прежде всего в том, что они основаны на документальных источниках - засекреченных прежде документах ЦК КПСС, Политбюро ЦК, партийных архивов и т.д. В них сделана попытка дать объективную оценку событиям советской истории через призму личности партийных лидеров, в том числе Л.И. Брежнева. Среди публицистических работ назовем отрывки из книги А. Авторханова «Сила и бессилие», вышедшей в издательстве Посев в 1979г., отрывки из которой под названиями Брежнев: Опыт политической характеристики и ХХУ съезд - съезд Брежнева были опубликованы в прессе. Интересен взгляд Ф. Бурлацкого на личность Л.И. Брежнева и стиль его политического руководства, содержащийся в книге «Новое мышление. Диалоги и суждения о технологической революции и наших реформах», в которой в разделе «Обновление» самостоятельная глава «Брежнев: крушение оттепели» посвящена личности Леонида Ильича. «Брежнев являл собой прямую противоположность Хрущёву с его смелостью, склонностью к риску, даже авантюре, с его жаждой новизны и перемен» Итак, как нетрудно заметить из сделанного историографического обзора, работы, посвященные личности Л.И. Брежнева, особенностям стиля его политического руководства, в целом партийной и государственной деятельности, хронологически ограничиваются рамками конца 80-х - начала 90-х гг. Новых работ и исследований, вышедших после 1995 г., пока нет, что объясняется, на наш взгляд, названными выше причинами. Тематика названных исследований довольно ограничена, т.к. авторов работ в большей степени волнуют причины и следствия тех негативных явлений экономического, политического, социального, нравственного порядка, которые происходили в СССР в годы застоя, нежели сама личность Л.И. Брежнева. Общепризнанным стало восприятие его как человека слабого, недалекого, 36 Брежнев Л.И. Материалы к биографии. М., 1991. 21
заботящегося лишь о получении чинов и званий, о материальном благополучии собственном и своих близких, а не о судьбах страны. Поэтому есть основания говорить о том, что личность Л.И. Брежнева не получила в отечественной и с т о р и о г р а ф и и г л у б о к о г о и р а з н о с т о р о н н е г о и с с л е д о в а н и я .
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
На основе проведенных исследований и изучений по данной теме можно сделать следующие выводы. В историографии связывают политическую деятельность лидеров в основном с особенностями их личностей и со спецификой его мировоззрения. Из недостатков Грозного Карамзин выделял "самовластие, соединенное с робостью и низостью духа" которыми он объяснял "непомерную горячность, недоверчивость и суровое мщение". Внутреннее противоречие и двойственность характера Ивана Грозного, с точки зрения Карамзина, заключались в противопоставлении его недостатков "проницательному и дальновидному разуму". В правлении И.В. Сталина выделяют его феномен «сталинизма», ориентируясь в первую очередь на личность правителя. Из тех же предпосылок исходит и теория "внешнего фактора" Виппера, который рассматривает "внешний фактор" как основную силу, определяющую социально-политическое развитие государства. Личность Л.И. Брежнева с его «застоем» не получила в отечественной историографии глубокого исследования. Таким образом, анализируя различные точки зрения на деятельность исторической личности, можно сделать вывод, что оценка роли влияния личности на развитие государственности во многом зависит от того подхода к роли личности в истории которого придерживаются исследователи. 22

Список использованных источников и литературы.
1 Биография на сайте biografii 02.12.2015г. 2 Брежнев Л.И. Материалы к биографии. М., 1991. 3 Брежнев Л.И. Собрание Сочинений//mhghistory 02.12.2015г 4 Бурлацкий Ф. Новое мышление: диалоги и суждения о технологической революции и наших реформах. М.,1989. 5 Данилов В.П. К истории становления сталинизма //
Куда

идет

Россия
? С. 56– 68. 6 История России с древнейших времен до конца XVII века. М., 2004-с.219 7 Историография сталинизма: Сб. ст. М., 2007 8 Карамзин Н.М. Предания веков. – М: Правда, 1988- с.611 9 Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка. М., 1999. С. 850. 10 Платонов С.Ф. Полный курс лекций по русской истории. Петрозаводск, 1996- с.66 11 Сидорова Л.А. Указ. соч. С. 3–12. 12 Смирнова М.И., Дмитриева И.А. Социокультурные истоки сталинизма: историографический дискурс // Историография сталинизма... С. 7–28. 13 См.: Афанасьев Ю.Н. Указ. соч. С. 146–168; Блинов Н.В. Указ. соч. С. 54– 70; Пыжиков А.В. Указ. соч. С. 221–230; Алексеева Г.Д. Указ. соч. 14 См.: Игрицкий Ю.И. Указ. соч. С. 15 См.: Кип Дж., Литвин А. Эпоха Иосифа Сталина в России: современная историография. М., 2009. 16 См.: Лукьянов Д. В. Историографическая феноменология... С. 130–161. 23
17 См.: Орлов И.Б. Сталинизм и индустриальный «рывок»: основные тенденции советской и постсоветской историографии // Историография сталинизма 18 См.: Троцкий Л.Д. Сталинизм и большевизм // Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев). № 58–59. 19 См.: Маслов Н.Н. «Краткий курс» – энциклопедия культа личности Сталина // ВИ КПСС. 1988. № 11. С. 51–67; Маньковская И.Л., Шарапов Ю.П. Культ личности и историко-партийная наука // Там же. № 5. С. 57– 71; Мерцалов А.Н. Сталинизм и освещение прошлого // История и сталинизм. С. 382–447. 20 См.: Павлова И.В.
Механизм власти
и строительство сталинского социализма. Новосибирск, 2001. 21 Шмидт С.О. «История государства Российского»в культуре дореволюционной России // Карамзин Н.М. История государства Российского.Т.4.- с.28 24